Столпы Земли

Уже совсем рассвело, но вокруг никого не было видно, ведь сегодня – воскресенье, люди не работали и могли позволить себе понежиться в постели подольше. Джек не был уверен, стоит ли ему опасаться, что его заметят. Имел ли Филип право преследовать сбежавшего послушника и силой заставить его вернуться? А если и имел, то хотел ли? Этого Джек не знал. Филип олицетворял закон в Кингсбридже, а юноша открыто нарушил его, так что надо быть готовым к любым неприятностям. Но сейчас Джек думал только о том, что ждало его в ближайшие несколько минут.

Он добрался до домика Алины. А вдруг там Ричард? Будем надеяться на лучшее, подумал Джек, ничего другого не остается. Он подошел к двери, легонько постучал и стал внимательно прислушиваться. Никакого движения внутри. Постучал еще раз, сильнее, и наконец услышал, как хрустит солома под чьими-то шагами.

– Алина! – шепотом позвал Джек.

Он слышал, как она подошла к двери. Испуганный голос произнес:

– Кто там?

– Это я, Джек. Открой!

– Джек?!

Последовала пауза. Джек ждал. Алина в отчаянии закрыла глаза, потом рванулась вперед и прижалась щекой к грубой дощатой двери. Нет, Джек, не сегодня, не сейчас, билась тревожная мысль.

До нее вновь донесся его настойчивый шепот:

– Алина, пожалуйста, открой скорее! Если меня схватят, я опять окажусь в тюрьме!

Она слышала о его заточении, весь город об этом говорил. Ясно, что он сбежал. И пришел прямо к ней. Сердце часто забилось. Она не могла его прогнать.

Скрипнул засов, и дверь отворилась.

Его подсохшие волосы, казалось, прилипли к голове. Одет он был не в монашеское платье, а в обычную одежду. Улыбка сияла на лице, словно встреча с возлюбленной была самой большой радостью в его жизни. Вдруг он помрачнел и сказал:

– Ты плакала.

– Зачем ты пришел?

– Я должен был тебя увидеть.

– Сегодня у меня свадьба.

– Я знаю. Можно мне войти?

Впустить его было бы ошибкой, она понимала это. Но ведь завтра она уже будет женой Альфреда, и это последняя возможность поговорить с Джеком наедине. Будь что будет, подумала Алина. Она шире открыла дверь. Джек вошел. Дверь снова закрылась, и засов опустился.

Они стояли лицом к лицу. Алина была в замешательстве: в глазах Джека горело безнадежное страстное желание; так умирающий от жажды тянется к далекому источнику.

– Не смотри на меня так, – сказала она и отвернулась.

– Не выходи за него.

– Я должна.

– Ты всю жизнь будешь несчастна.

– Я и теперь несчастна.

– Посмотри на меня. Пожалуйста.

Она повернулась к нему и заглянула в глаза.

– Скажи, зачем ты это делаешь?

– А почему бы и нет?

– Но ведь когда-то, у старой мельницы, ты такменя поцеловала...

Алина опустила взгляд и почувствовала, как жар охватил ее. В то утро она позволила себе расслабиться, и с тех пор ей было стыдно за свою беспечность. Теперь Джек пользовался этим. Она молчала. Защищаться было нечем.

– Но после этого ты охладела ко мне, – сказал Джек.

Алина не поднимала глаз.

– Мы были друзьями, – безжалостно продолжал Джек. – Все то лето, на поляне... возле водопада... Я рассказывал тебе... мы были так счастливы. Однажды я поцеловал тебя. Помнишь?

Конечно же, она помнила, хотя изо всех сил старалась забыть о том, что произошло между ними. Сейчас воспоминания смягчили ее сердце, и на глаза навернулись слезы.

– Потом я помог тебе с войлочной мастерской. Я был счастлив, что смог быть полезным в твоем деле. И ты так обрадовалась этому... Потом мы еще раз поцеловались, но это был уже не простой поцелуй... не как первый. На этот раз он был... страстным. – «О Боже, да, да, именно таким», – подумала Алина, и краска залила ее лицо, и она задышала часто-часто, умоляя Джека только об одном – остановиться!.. Но все было бесполезно. – Мы держали друг друга в объятиях. Наш поцелуй длился долго-долго, и губы твои раскрылись...

– Хватит! – крикнула Алина.

– Но почему? – строго спросил Джек. – Что случилось потом? Почему ты так изменилась?

– Потому что я боюсь! – ответила она не раздумывая и разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Вдруг она почувствовала, что его руки легли на ее вздрагивающие плечи. Алина не пошевелилась, и Джек нежно обнял ее. Она отняла руки от лица и, уткнувшись в его зеленую тунику, заплакала.

Потом обхватила его за талию.

Он склонился щекой к ее волосам – безобразным, торчащим клоками, не успевшим отрасти после пожара, и мягко гладил по спине, как ребенка. Ей хотелось, чтобы миг этот длился вечно. Но Джек слегка отступил, так чтобы видеть ее лицо, и сказал:

– Чего же ты боишься?

Алина знала ответ, но промолчала. Вместо этого она покачала головой и сделала шаг назад. Но Джек крепко держал ее за запястья, не отпуская.

– Послушай, Алина, я хочу, чтобы ты знала, как мне тяжело сейчас. Сначала казалось, ты любишь меня, потом любовь сменилась ненавистью, и вот ты выходишь замуж за моего сводного брата. Я ничего не понимаю, я ничего не знаю о подобных вещах, ведь я никогда раньше не любил. Но мне так больно. Я даже не могу выразить словами, как мне плохо. Может, хоть ты объяснишь, за что эти муки и страдания на мою голову?