Читаем Столпы Земли полностью

– Тогда я возьму себе горные хозяйства с их овцами. Какая прибыль вас больше устроит – от торговли или та, что дает каменоломня?

– От торг... – начал было Перси.

Однако Риган перебила его:

– Предположим, мы выберем каменоломню.

Филип понял, что она разгадала его намерения. Для собора ему нужен был камень, который добывали на каменоломне. Но он знал, что каменоломня им не нужна. Торговля приносила гораздо больше денег и требовала меньших усилий.

– Нет, не выберете, – уверенно сказал он.

– Верно, – согласилась она. – Мы возьмем торговлю.

Перси сделал вид, будто его пытаются обделить.

– Но мне нужен лес для охоты. Граф должен иметь свои охотничьи угодья.

– Можешь охотиться там сколько угодно, – моментально нашелся Филип. – Мне нужен только строевой лес.

– Это подходит, – поспешно согласилась Риган, что несколько обеспокоило Филипа. Может быть, он не учел что-то важное? Или ей просто не терпелось побыстрей покончить с этим не представляющим особой важности вопросом? Прежде чем он успел как следует все обдумать, она продолжила: – Предположим, при дележе собственности графа Бартоломео мы обнаружим участки земли, которые, по нашему мнению, должны принадлежать нам, а по твоему – тебе?

Тот факт, что она стала обсуждать частности, вселил в Филипа надежду, что Риган собиралась принять его предложение. Стараясь скрыть свое волнение, он холодно проговорил:

– Мы должны договориться о третейском суде. Как насчет епископа Генри?

– Священник? – презрительно фыркнула она. – Разве он будет объективным? Не-е-ет. А что, если им станет шериф Ширинга?

Филип подумал, что едва ли шериф будет объективнее епископа, но никого другого, кто смог бы удовлетворить обе стороны, он так и не придумал.

– Согласен, – кивнул он, – при условии, что, если мы захотим оспорить его решение, за нами останется право апеллировать к королю. – Это должно было стать существенной мерой предосторожности.

– Согласна, – сказала Риган и, взглянув на Перси, добавила: – Конечно, если у моего супруга нет возражений.

– Нет-нет. Я тоже согласен, – проговорил лорд Хамлей.

Филип чувствовал, что цель уже близка. Он перевел дух и сказал:

– Ну раз предложение принимается, тогда...

– Минутку, – остановила его Риган. – Мы еще не сказали последнего слова.

– Но я же уступил вам все, что вы хотели!

– Может быть, мы еще получим графство целиком, без всякой дележки.

– А может, и не получите ничего.

Риган колебалась:

– Как ты предлагаешь все это преподнести, если мы действительно согласимся?

Об этом Филип подумал заранее. Он посмотрел на Перси:

– Смог бы ты сегодня увидеться с королем?

Перси явно встревожился, однако сказал:

– Если у меня будет весомая причина – да.

– Пойди и скажи ему, что мы пришли к соглашению. Пусть завтра утром он объявит об этом как о своем собственном решении. Надо заверить его, что ты и я подтвердим наше полное удовлетворение.

– А что, если он спросит, согласны ли с этим епископы?

– Скажешь, что у тебя не было времени посвятить их в нашу договоренность. Напомни королю, что собор должен будет строить приор, а не епископ. Из этого вытекает, что, если я буду удовлетворен, епископы тоже должны поддержать такое решение.

– А если они начнут выражать свое неудовольствие?

– Каким образом? Они ведь притворяются, что просят графство исключительно для того, чтобы финансировать постройку собора. Едва ли Уолеран станет протестовать на том основании, что не сможет теперь использовать эти земли для собственного обогащения.

Риган даже крякнула от удовольствия. Хитрость Филипа пришлась ей по вкусу.

– План недурен, – одобрила она.

– Но есть одно важное условие. – Филип заглянул ей в глаза. – Король должен объявить, что моя часть графства отходит к монастырю. Если из его слов это не будет абсолютно ясно, я сам попрошу его внести уточнение. Назови он что-либо другое – епархия, ризничий, архиепископ, неважно, что еще, – я тут же откажусь от всех наших договоренностей. В этом прошу не сомневаться.

– Понятно, понятно, – несколько обиженно проговорила Риган.

* * *

Ее раздраженный тон заставил Филипа заподозрить, что она вынашивала мысль представить королю слегка измененный вариант их соглашения, и он был рад, что четко обозначил свое условие.

Приор собрался уходить, но ему хотелось как-то скрепить их сделку.

– Значит, договорились. – В голосе его звучала чуть заметная вопросительная интонация. – Теперь нас связывает серьезный договор. – Он посмотрел на Хамлеев.

В ответ Риган лишь кивнула.

– Между нами договор, – подтвердил Перси.

У Филипа забилось сердце.

– Хорошо, – сдержанно произнес он. – Увидимся завтра утром в замке. – С каменным лицом он вышел из комнаты, но, очутившись на темной улице, наконец дал выход своим чувствам, и его губы расплылись в широкой победной улыбке.

* * *

После ужина Филип заснул беспокойным, тревожным сном. В полночь он поднялся к заутрене, а затем до самого утра пролежал на своем соломенном матраце с открытыми глазами, размышляя о том, что уготовит ему грядущий день.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза