Столп огненный

Они пересекли двойной мост Мерфина и миновали Лаверсфилд, а затем направились по дороге на юг. На окраине города было тише и темнее, чем у собора. По счастью, дорога вела прямо и не виляла.

Дом вдовы Поллард выходил окнами на дорогу, но сарай, где скрывались протестанты, отстоял далеко от дома. Покойный Уолтер Поллард владел малым поголовьем молочного скота. После смерти мужа вдова продала все стадо. Вот так у нее оказался надежный и пустой кирпичный сарай.

Осмунд распахнул ворота, и все последовали за ним, по тропе, протоптанной коровами, которых когда-то водили на дойку. Сарай прятался в темноте; разумеется, никто и не подумал прорубать в его стенах окна.

– Давай вперед! – прошептал Осмунд одному из стражников с фонарями. – Убедись, что нет другой двери.

Остальные осторожно приблизились к плотной двойной двери сарая. Сэр Реджинальд приложил палец к губам, призывая соблюдать тишину. Все прислушались. Изнутри доносилось многоголосое неразборчивое то ли бормотание, то ли пение. Чуть погодя Ролло узнал слова – в сарае читали «Отче наш».

По-английски.

Ересь, откровенная ересь. Иных доказательств не требовалось.

Фонарщик вернулся и прошептал:

– Другого выхода нет.

Реджинальд подергал дверь. Та, похоже, была заперта изнутри.

Это движение привлекло внимание протестантов. Голоса в сарае стихли.

Четверо стражников с разбега кинулись на дверь, и та рухнула. Реджинальд и Ролло первыми шагнули внутрь.

Два десятка людей сидели на четырех скамьях. Перед ними стоял простой квадратный стол, покрытый белым полотном; на полотне лежала краюха хлеба и стоял кувшин, наполненный, должно быть, вином. Ролло не мог не ужаснуться – эти люди устроили собственную мессу! Ему доводилось слышать о подобном, но он никогда не думал, что однажды увидит это своими глазами.

За столом стоял Филберт Кобли, в белой рубахе поверх дублета. Похоже, он изображал на этом сборище священника, хотя его никогда не посвящали в духовный сан.

Стражники и Фицджеральды молча взирали на эту святотатственную картину. А святотатцы таращились в ответ, слишком потрясенные, чтобы издать хотя бы звук.

Первым совладал с собою сэр Реджинальд.

– Еретики! Вы арестованы, все до единого! – Он помолчал и прибавил: – Ты мне за все заплатишь, Филберт Кобли!

Глава 6

1

В день накануне свадьбы Элисон Маккей призвали к королеве Франции.

Когда стало известно, что ее зовут, Элисон была с невестой, Марией Стюарт, королевой Шотландии. Занималась она тем, что тщательно выбривала Марии подмышки – и ухитрилась проделать это, ни разу ни оцарапав кожу своей госпожи и подруги. Она как раз принялась втирать в кожу масло, чтобы смягчить раздражение, когда в дверь постучали и вошла одна из фрейлин Марии, Вероник де Гиз, девица шестнадцати лет от роду; она приходилась королеве дальней родственницей и потому с нею не слишком считались, однако она восполняла такое пренебрежение своею красотой, надменностью и умением очаровывать мужчин.

– Королева Екатерина прислала пажа, – сказала Вероник, обращаясь к Элисон. – Ее величество желает видеть тебя, прямо сейчас.

Элисон извинилась перед Марией и торопливым шагом двинулась сквозь угрюмые помещения старого дворца Турнель к покоям Екатерины. Вероник следовала за нею.

– Как думаешь, что от тебя понадобилось ее величеству? – спросила она.

– Даже не догадываюсь, – ответила Элисон. Она не спешила откровенничать – Вероник могла просто проявлять любопытство, а могла и наушничать могущественным дядьям Марии, что было бы плохо, очень плохо.

– Ты нравишься Екатерине, – сказала Вероник.

– Ей нравятся все, кто добр с беднягой Франциском, – откликнулась Элисон, которую терзали мрачные предчувствия. Венценосные особы не отличались постоянством, так что за королевским приглашением могли скрываться и хорошие, и дурные новости.

В одной из зал их остановил молодой мужчина, которого Элисон не узнала. Он отвесил глубокой поклон и сказал Вероник:

– Сколь приятно встретиться с вами, мадемуазель де Гиз! Вы словно луч света в этом унылом дворце.

Элисон уверилась, что никогда не встречала этого мужчину прежде, иначе наверняка бы запомнила, с его-то длинными золотистыми кудрями. Он был воистину хорош, в своем зеленом с золотом дублете, воистину неотразим, пусть и смотрел больше на Вероник, чем на Элисон.

– К вашим услугам, мадемуазель, – продолжал незнакомец. – Скажите, могу ли чем-то быть вам полезен?

– Благодарю вас, но нет. – В голосе Вероник прозвучала нотка нетерпения.

Мужчина повернулся к Элисон и снова поклонился.

– Счастлив видеть вас, мисс Маккей. Меня зовут Пьер Оман. Имею честь служить дядюшке мадемуазель де Гиз, Шарлю, кардиналу Лотарингскому.

– Неужели? – отозвалась Элисон. – И в каком качестве, позвольте узнать?

– Помогаю вести переписку. Она у кардинала весьма обильная.

Значит, этот Пьер – простой писец? Тогда с его стороны чрезвычайно самонадеянно положить глаз на Вероник де Гиз. Но недаром говорят, что удача любит смелых; уж в чем, а в смелости Пьеру Оману не откажешь.

Элисон воспользовалась возможностью избавиться от спутницы.