В моем окне — на весь кварталОбводный царствует канал.Ломовики как падишахи,коня запутав медью блях,идут закутаны в рубахи,с нелепой важностью нерях.Вокруг — пивные встали в ряд,ломовики в пивных сидяти в окна конских морд толпаглядит, мотаясь у столба,и в окна конских морд соборглядит, поставленный в упор.А там за ним, за морд собором,течет толпа на полверсты,кричат слепцы блестящим хором,стальные вытянув персты.Маклак штаны на воздух мечет,ладонью бьет, поет как кречет:маклак — владыка всех штанов,ему подвластен ход миров,ему подвластно толп движенье,толпу томит штанов круженье,и вот — она, забывши честь,стоит, не в силах глаз отвесть,вся — прелесть и изнеможенье!Кричи, маклак, свисти уродом,мечи штаны под облака!Но перед сомкнутым народоминая движется река:один — сапог несет на блюде,другой — поет собачку-пудель,а третий, грозен и румян,в кастрюлю бьет как в барабан.И нету сил держаться боле:толпа в плену, толпа в неволе,толпа лунатиком идет,ладони вытянув вперед.А вкруг — черны заводов замки,высок под облаком гудок,и вот опять идут мустангина колоннаде пышных ног.И воют жалобно телеги,и плещет взорванная грязь,и над каналом спят калеки,к пустым бутылкам прислонясь.