Стокгольм delete

Вот оно что! Йосефин живет именно на Кунгсхольмене, в нескольких сотнях метров от здания суда. Магнус, очевидно, узнал, что она была у Йоссан в гостях. Он вовсе не имел в виду ее визиты в суд. Собранные в кулаки пальцы левой руки разжались.

– И вот еще что… я устраиваю пирушку на дачке. В пятницу. Буду очень рад тебя видеть.

Эмили выдохнула и заставила себя улыбнуться.

– С удовольствием.

Магнус рассеянно взял коробочку с псевдолекеролом и потряс. Эмили вновь оцепенела. И что он дальше будет делать? Если бы ее выперли из бюро за то, что она нарушила предписания и занялась уголовным делом, – это одно. Тут ей некого винить, кроме себя. Но лишиться работы из-за того, что подсела на сильный транквилизатор, – совсем другое.

Магнус повертел коробочку в руке и отложил в сторону. Чем-то она ему помешала.

– Все собираются на пристани в Ставснесе. Я закажу водное такси.

45

Уже две недели в каталажке. Единственный приятный момент в этой жизни – прогулка на крыше. Они с Керимом оказались на соседних пятачках. Мало того, совпало время прогулки. Повезло.

Угощали друг друга сигаретами, просовывали через решетку, болтали. Иногда просто ходили взад-вперед, как тигры в клетке в зоопарке. Керим – единственный человек, с кем он мог поговорить. Никола даже не видел его толком – только силуэт или прижатый к решетке глаз.

Сегодня опять замечательный денек. Солнечные лучи проникают сквозь зарешеченный потолок, будто его и нет. Никола понять не мог – зачем наверху-то решетка? Стены четырехметровые, не меньше, и зацепиться не за что. Даже чемпиону мира по скалолазанию делать нечего. Не вскарабкается. И даже если найдется человек-паук и вылезет наверх – что он там будет делать? Прыгать с тридцатиметровой высоты?

Как сказал кто-то умный: прошибешь башкой стену – окажешься в соседней камере.

– Я нынче на взводе, – сказал Керим.

– Что так?

– Много чего… Точно говорю – много чего. Увижусь с сынишкой.

– Здорово… свидание под присмотром или как?

– Что-то в этом роде.

– А ко мне придет адвокат.

– А кто у тебя?

– Эмили Янссон.

– Никогда не слышал. Хорошая тетка?

Никола не знал, что ответить.

– Надеюсь. Молодая.

Керим прошел до конца площадки, потом вернулся.

– У меня разные были. А сейчас Пер Сёдер. Классный.

– Просьбы выполняет? Передать что-то друзьям на воле…

– Ну нет, брат. И я его за это уважаю, потому что знаю – он из лучших. Раскалывает свидетелей, как яйца о сковородку.

– А когда ты с ним познакомился?

– Ну… в этой истории «Спокойный город». Слышал?

– Нет.

– Тут, значит, вот что… – Керим, очевидно, все время ходил по своему пятачку, голос его то ослабевал, то вновь усиливался. – Я схватил несколько лет за ограбление. А вышел – и опять взялся за свое. Но эти, в коммуне и социалке, становились все хитрее. Вдруг меня ни с того ни с сего назначили лидером группы в их проекте. Как же ты не слышал? «Спокойный город». Это было что-то! Нам бесплатно выдали куртки с лого, комнату отдыха, когда не патрулировали на улицах… Мало того, еще и зарплату платили. За работу с молодежью.

– С ума сойти.

– Сами во всем виноваты. Слушай дальше. Мой папаша когда-то бежал из Турции, получил работу в каком-то сраном университете в Германии. Он у меня образованный – дальше некуда. А здесь… безработный. Нет, никто. С его образованием! Искал-искал работу – по нулям. Убирается в метро. Сидит и смотрит турецкое тэвэ целыми днями, жрет бёрек и курит красный «Мальборо». Как и родители у других братков. Ясное дело, ребята хотели поработать со мной. Выбор простой.

Что-то зажужжало. Все сильнее и сильнее. Звук шел сверху. Это было уже не жужжание – низкочастотный, выматывающий душу рев. Никола подавил желание прижаться к полу и поднял голову. Вертолет.

Что за х… верто-мать-его-лет!

Он завис прямо над ними.

Керим крикнул что-то, но Никола не расслышал из-за грохота.

Никола подбежал к решетке и начал искать дырочку побольше – хоть разглядеть своего нового приятеля. Первый раз он видел его более или менее ясно: здоровенный, как дом, весь в татуировках. Даже под глазом вытатуирована зеленая слеза.

Что-то там происходило.

Вертолет над ними слегка покачивался, но не двигался с места. Оттуда что-то упало. Блеснул на солнце стальной тросик с какой-то хреновиной на конце.

Керим непрерывно двигался. Наконец, тросик с грузом миновал арматуру на потолке и опустился к Кериму в руки.

Сабельная электропила. Ножовка по металлу.

Керим тут же начал пилить решетку между площадками. Дело шло быстро. Он пропиливал небольшую дырку, ставил на нее ногу и пропиливал следующую, повыше. Получалась лестница, по которой он постепенно поднялся на крышу.

Еще через минуту – он уже пилил прутья в потолке. Два куска арматуры с тупым звоном упали на пол.

Ветер от вращающихся лопастей. Шторм.

И сквозь шторм голос Керима. Стоит на переплетении железных прутьев над Николиной клеткой.

– Присоединишься, брат? Я пропилю дыру – не успеешь чихнуть!

Лицо матери, когда она узнает.

Тедди – что скажет Тедди?

Продолжительный, безнадежный вздох Бояна.

Ржанье Хамона – большой палец поднят вверх.

Ребята в Спиллерсбуде лопнут от зависти, когда узнают.