Стоит ли об этом

Поезд на Вологду всегда приходил с опозданием минут на 20. Я, конечно, приходил на вокзал вовремя и ждал его 20 минут. Но однажды я сам пришёл минут на 10 позже, будучи спокойно уверенным, что поезда ещё не было. А он уже был. Он сегодня пришёл и ушёл вовремя. Ну не подлец ли? Я думаю, всё равно уеду. Смотрю, на станции стоит товарняк, подхожу к локомотиву, кричу машинистам: «До Вологды не подвезёте?». Они отвечают: «Нам не жалко, залезай, если хочешь, но мы не знаем, как Паприху проскочим. Может быть, 20 минут там постоим, а может — 5 часов. По–разному бывает». Я решил рискнуть. Сижу один во второй кабине локомотива, наслаждаюсь своим авантюризмом. Вот и Паприха. Стоим уже час. В Паприхе сходятся две железнодорожные ветки, вторая проходит на некотором удалении, и я поглядываю туда — не появится ли там поезд на Вологду? Появился! Выскакиваю из кабины и иду на вторую ветку, но пассажирские поезда стоят здесь очень мало, и я не успел, поезд тронулся. Ну что ж, иду обратно, к своему товарняку. Состав длинный, и вдоль него ещё некоторое время надо идти до локомотива. И вдруг товарняк тоже тронулся, вагоны медленно проплывали мимо меня на Вологду. На размышления не было ни секунды, я на ходу заскочил на площадку между товарными вагонами. Была зима, морозный встречный ветер не радовал, но поезд шёл не слишком быстро, и ехать мне было не слишком далеко. На льнокомбинате поезд притормозил, и я соскочил, рассудив, что взъезжать на вологодский вокзал между товарными вагонами, это будет уже перебор.

Вот такие я себе выдумывал приключения.

***

Помню, как получил трудовую книжку и ехал домой на пригородном поезде. Вышел в тамбур, там двери как всегда стояли настежь, я сел на ступеньки и закурил. Тогда можно было так ездить. Лицо обдувал тёплый июльский ветерок, а мимо меня проплывали поля сплошь покрытые иван–чаем и другими полевыми цветами. В этом разноцветье было столько радости жизни, что и не передать.

***

Много лет спустя меня пригласили на юбилей Лежской школы. Это была школа, в которой я не работал ни одного дня — кирпичная, благоустроенная — самая обычная городская школа. Когда я работал, её строили, а когда я уехал, её сразу же пустили в эксплуатацию. Так что в старой деревянной школе я доработал её последние дни.

Пошёл посмотреть на свой домишко, в котором прожил почти 3 года до обрушения потолка. Его не было. Его снесли. А все другие дома стояли на месте. В моей же хибаре после меня уже никто не жил.

Потом я два года отработал в районной газете, и мой последний рабочий день был днём переезда редакции в новое помещение, а до меня она тут размещалась несколько десятилетий. Потом — 2 года в городской газете. После меня редакция продержалась в своих помещениях несколько месяцев. Потом — 16 лет в областной газете. Через пару лет после меня редакция съехала из помещений, где располагалась лет 40.

Где бы я ни работал, после меня почему–то ничего не держалось. У меня нет возможности пройтись по тем коридорам и зайти в те кабинеты, где прошла вся моя трудовая жизнь. Школу снесли, а в зданиях редакций — совсем другие организации. В те стены, где когда–то трепетало от радости и разрывалось от боли моё сердце, уже не зайти никогда.

С чего начиналась революция?

В одном советском фильме два молодых человека спрашивают древнего большевика: «Вы были участником революционных событий. Расскажите, с чего лично для вас началась революция?». Старик, меланхолично улыбнувшись, ответил: «Революция для меня началась с того, что я безнадёжно влюбился».

А ведь мы тоже были современниками и в некотором смысле участниками революции. Советская власть, продержавшаяся 74 года, рухнула у нас на глазах. С чего же лично для меня началась революция? Я влюбился и второй раз женился заблаговременно, в 1989 году. В мае 1991 года у нас родилась дочка. А революция для меня началась с квартирного вопроса.

Утром 19 августа я завтракал и слушал радио. Передавали какое–то странное заявление вице–президента Янаева. Говорю жене:

— Не понял, а чё Янаев выступает, как глава государства?

— Так Горбачёв — в отпуске, — жена улыбнулась. — А ты думал — государственный переворот?

— А я думал — государственный переворот, — я сам улыбнулся над своей мнительностью.

И я пошёл на работу. В журналистике я был к тому времени третий год и работал заместителем главного редактора городской газеты. А надо сказать, что тогда ещё не было того обилия газет, которое вскоре обнаружилось в нашей жизни. В Вологде было только 4 газеты — 2 областных и 2 городских. И руководящие должности в редакциях отнюдь не доставались людям, которые случайно зашли с улицы. На моё место более, чем хватало желающих с солидным журналистским стажем. Но это место получил парнишка 27 лет, по тем временам — более, чем стремительное начало карьеры.