Стоит ли любить вампира?

Утром после того как я встала и оделась, я сразу постучалась в комнату дочери. Дверь распахнулась, являя моему взору растрёпанную и заплаканную Джульетт. Сейчас, в этом махровом халате и пушистых носках она совсем не напоминала мне грозную девушку, какой она порой бывала. Увидев меня, она всхлипнула, её лицо скривилось. Я шагнула внутрь, обнимая её, дверь бесшумно закрылась за моей спиной.

— Прости, я не должна была тебя толкать на это… — Я запечатлела на её лбу поцелуй. Моя бедная девочка… — Я не хотела, чтобы тебе причинили боль.

Как мне утешить её? Как уменьшить её боль?

— Нет, мам… — Хрипло прошептала дочь, прерываясь на всхлипывания, — Я думаю, это был правильный шаг. Правда это не исключает того, что мне больно…

— Моя милая…

Я гладила её по голове и прижимала к себе так крепко как могла, совсем как в детстве, когда она приходила ко мне со своими горестями и проблемами.

— Он сказал, что не видит во мне девушку, только друга… — Джульетт стиснула меня, — Но он так одинок… я хочу помочь ему… Мама, — она подняла на меня красные глаза, — ты смогла изменить папу, думаешь, я смогу изменить его?

Сердце сжалось, как мне хотелось сейчас сказать ей, прямо в эти умоляющие глаза, что она сможет, все сможет…

— Джуллс, — я перебирала слова, составляя разные вариации в голове. Мне было страшно, я не хотела её ранить своими словами, наоборот, мне хотелось бы, чтобы она обрела поддержку во мне, но врать ей… на это я не согласна. — Я не меняла твоего отца, он изменился сам. Никто не может изменить другого человека, пока тот сам этого не захочет. Папа сам сделал шаг навстречу: он доказал, что может и что он достоин. Понимаешь?

Слезы текли по её несчастному лицу, я стирала их с её щёк.

— Значит он навсегда останется таким?

— Конечно, нет…

— Он никогда не посмотрит на меня, как на женщину? Никогда не полюбит? — В конце Джульетт сорвалась на рыдания и уткнулась мне в грудь. Ох… ей так больно сейчас… Помоги мне, Боже, найти слова, чтобы помочь ей…

— Родная, тебе сейчас больно, я знаю… но не ставь на нем крест. Для него это было неожиданно, он никогда не думал о тебе так, дай ему освоиться с этим… потом попытайся снова и жди. Если он пойдет к тебе навстречу, то все получится…

— Правда? О, мама, я так этого хочу! Я не могу перестать думать о нем… ни на минуту! Я хочу быть с ним, только с ним.

Её серые глаза лихорадочно блестели, пока она шептала мне это. Её сердце… сердце моей маленькой девочки занято любовью к мужчине, как быстро она выросла. Как это произошло? Вот она сидела на моих коленях, внимательно глядя в планшет с буквами, а вот она плачет от невыносимой тоски по человеку, что занял прочное место в её сердце.

— Просто будь осторожна, родная, — я погладила её по встрёпанным вихрам, убрала за ухо синюю прядь. — Помни, что иногда закрытая дверь никуда не ведёт и за ней ничего нет, и нечего тратить жизнь, ломясь в неё, никто не откроет. Главное, вовремя это понять.

Всхлип.

— Я так рада, что ты моя мама и что ты рядом.

О да, самые лучшие дивиденды, кроме вот таких вот крепких объятий от детей, это слова о том, что ты лучший для них.

— Спасибо, а я рада, что ты моя дочь. Я люблю тебя.

— А я тебя.

Ну раз кризис купирован, можно заняться более насущными проблемами. Я отодвинула её от себя и оглядела:

— Сделай пока зарядку, это снимет отёк на глазах, я принесу тебе маску для лица. Есть у меня одна для таких случаев.

— И огурцы, — вздохнула дочь, вытирая лицо рукавом халата.

— И огурцы, — спокойно согласилась я, уже выходя из комнаты.

Что ж, раздумывала я, пока нарезала кругляшки огурцы, разговор получился неприятным, но сносным. Вряд ли все эти мудрости закрепятся в её головушке, но лишними не будут… Такие шишки познаются только на собственной филейной части, увы. Я поднималась по лестнице обратно, настроение было просто отличным, хотя энергии явно был упадок, и поясница ноет… уже? Ох… ничего не имею против беременности, но обычно первые три месяца я была не слишком активна, больше походя на амёбу.

Я была так увлечена своими собственными ощущениями и причитаниями, что едва не вырулила с лестницы в коридор, однако вовремя услышала голоса и замерла, резко остановившись и радуясь, что живот слишком мал, чтобы выглядывать из-за угла.

— Дэвид? Что ты тут делаешь?

Оу… он пришёл? Извинятся будет? Ох… как неловко… Я замерла, не в силах двинуться не вперёд ни назад. Это все ужасно неприятно, но любопытство пересилило, я напрягла слух.

— Джуллс… — вздох Дэвида пронёсся по коридору, — Прости меня за вчерашнее… твоё признание поставило меня в тупик, если честно. — Наверняка сейчас эльфик выглядит просто как почти два метра искреннего раскаянья и милоты, никто не устоит. — Я и правда так привык видеть в тебе друга, что совсем забыл, что ты и ещё и красивая девушка.

Оооо… тяжёлая артиллерия пошла.

— Ты… ты думаешь, я красивая?