Стоит ли любить вампира?

Я улыбнулась им, заблокировала машину с телефона и пошла к зданию школы. Внутри было прохладно, шумел ручеёк воды, под стеклянным полом плавали рыбки. Я подошла к терминалу, набрала «Факультативные занятия», полазила по меню. Ага, вот «Балетный класс», кабинет № 215, второй этаж. Я отошла от терминала и пошла к лестнице. Вокруг было светло и стеклянно, я долго привыкала к тому, что школы больше не были грозными каменными сооружениями, а вот такими аквариумами, с садом, бассейном и, да, рыбками под полом. Пока я шла, набрала смс мужу. «Я записываю Джона на балет». Кажется, моё обещание Джону не исполнимо, балетный класс находится в той же школе, что и рисование. В кабинете № 215 меня встретила высокая стройная женщина, затянутая в чёрный обтягивающий костюм и чешки, она была намного старше, чем я предполагала, её лицо было несколько высокомерно и изрезано морщинами, а волосы серебрились проседью. Пока мы с ней разговаривали, и я заполняла документы в терминале, пришёл ответ от Рэя. «Это не по-мужски». Мне пришлось сжать зубы и посчитать до десяти, прежде чем я решилась написать ему ответ.

«По-мужски то, что ему нравится».

«Я не одобряю».

«Любимый, он хочет попробовать. Пожалуйста, поддержи его, от него не убудет мужественности от балетных па».

«Ладно… может ты и права. Посмотрим».

Как ни странно, учительница, выслушав меня очень спокойно, сообщила, что она будет рада принять моего сына, а на мой вопрос, не смущает ли её его пол, она строго посмотрела на меня темными глазами:

— Для балета пол не имеет значение, танец — это выражение души.

— Отлично. Когда ему приходить?

— Хоть сейчас, у нас как раз начало урока.

— Но у него ничего нет с собой…

— Пусть приходит как есть, посмотрим, что он умеет.

Мне пришлось связаться с Джоном посредством его часов и попросить подняться к нам, через пять минут он явился с братом, ещё пару минут он и его учительница меряли друг друга взглядами, потом она, также молча, пропустила его в класс, а мне, вдруг улыбнувшись, поведала:

— Сильный характер, сложный. Посмотрим, то он может в танце.

— Да, — Я провела рукой по волосам, даже не зная, что ответить на такое… — Когда мне его забрать?

— Через полтора часа.

С этими словами она развернулась и пошла в класс, я помахала Джону и, взяв Тони за руку, направилась к лестнице.

— Джон теперь будет заниматься танцами? — Задумчиво спросил у меня Тони, я погладила его по голове.

— Да, дорогой.

— Ему там нравится?

— Он сегодня сходит, если понравится, то будет ходить и дальше.

— А я, когда вырасту, смогу пойти на танцы?

— Да, конечно, — предчувствуя возмущение Рэя, улыбнулась я маленьким любопытным глазёнкам, если второй сын тоже запишется на танцы, он будет в неистовстве. — А ты хочешь?

— Нет, я хочу быть с Джоном. — Спокойно поведал мне сын. Мы остановились около машины, и я села на корточки напротив него, взяла его за руки:

— Ты любишь Джона, ведь так? — Он кивнул, — Очень-очень сильно? — Снова кивок, — И поэтому ты хочешь ходить с ним на танцы?

— Да.

— Но ведь когда вырастешь, ты, наверное, захочешь заниматься другими вещами? Если тебе будут нравится танцы, пойдёшь к нему, а нет — пойдёшь, куда угодно. Понятно?

— Да, — Тони наклонился ко мне и поцеловал меня в нос — семейная традиция выражения любви. Мы улыбнулись друг другу, и я подсадила его в машину, пристёгивая.

Я села в машину, выруливая с остановки на дорогу, пикнул телефон, там высветилось сообщение: «Позвонить маме». Эх, точно… Вот если бы не эти напоминалки, я бы всё забывала. Следом снова пикнуло ещё одно: «Стоматолог для Джона». Ага, это тоже оставлю, а то приеду домой и забуду записаться. Я набрала маму на телефоне, подключая наушник. Пока шли гудки, я думала о том, что я так рада, что моя мама оказалась понимающей женщиной…

Я пропала из её жизни, не оставив ни смс, ни звонка, ни записки, я хотела ей позвонить каждый раз, но не решалась… Сначала потому, что меня могли засечь, потом уже прошло столько времени, что я просто боялась её реакции. В день, когда Джейку исполнился ровно род я набрала на своём телефоне «Мама» и позвонила ей. Шли такие же вот долгие гудки, а потом… Я улыбнулась. А потом мама полчаса отчитывала меня, крича в трубку, что я неблагодарная дочь, а рядом со мной бледнел Рэй, выслушивая это. Я молчала, позволяя ей выкричаться, и это помогло. После всех этих обвинений она резко выдохнула и уже спокойно спросила, как у меня дела. Правда потом меня ждали ещё две волны криков: одна после новости о внуке, вторая — о моём замужестве, при чём именно в таком порядке. Я вкратце пересказала свою историю, умолчав о разных подробностях и сократив её в несколько раз, мама вздыхала и повторяла, что я сошла с ума, но в конце разговора, когда я, утомлённая им, лежала на диване, она тихо сообщила:

— Я горжусь тобой.

— Спасибо…

— Береги себя и не забывай мне звонить.