Стоит ли им жить?

После войны, сулившей привести к уничтожению войн и всемирному расцвету демократии, во время «второго плодосбора» этой войны, обрекшей миллионы людей на голод, страдания и смерть, среди этой бушующей эпидемии человеческого отчаяния было нечто, внушавшее надежду и утешение. Это — рассказы о свободном мировом братстве научных исследователей, которые энергично и дружно направляли свою деятельность на борьбу со смертью. Они с таким упорством занимались своими опытами, как будто человеческая жизнь была самым ценным капиталом на свете.

Они продолжают свою работу и сейчас, несмотря на то, что наш экономический строй превращает в посмешище их спасительные открытия.

После войны эти люди дали нам токсоид, вернейшее средство для искоренения дифтерии. И все-таки в прошлом году эта нестрашная уже теперь инфекция погубила пять тысяч американских детей, а шестьдесят тысяч других заставила пережить все муки дифтерии.

Под предводительством старого Юлиуса Вагнер-Яурега ученые открыли дружественную лихорадку. В комбинации с безопасным, но могущественным химическим препаратом она спасает мужчин, женщин и детей от роковых последствий сифилиса. Но эта моровая язва все распространяется. Дети от нее слепнут, не имея возможности воспользоваться этим новым завоеванием науки. Мужчины и женщины продолжают сходить с ума, переполняют наши психиатрические заведения и умирают. Ею заражен почти каждый десятый человек нашего населения.

В трехстах километрах от Уэйк-Робина, где я сейчас пишу, находится город, в котором все научные силы, специальные больницы, опытные врачи и сиделки мобилизовались для того, чтобы сделать туберкулез только печальным воспоминанием.

Это можно осуществить в пределах одного поколения. И все же в целом ряде скверных американских городишек туберкулез свирепствует во-всю. На сегодняшний день он является главным убийцей детей и молодежи от пяти до девятнадцати лет.

Имеется инсулин, который буквально вырывает из когтей смерти заведомо обреченных людей, — больных диабетом[1] мужчин, женщин и детей. Он дает им силу расти, работать, вступать в брак и рожать детей. Почему же десяткам и сотням тысяч недоступна эта живительная сила, которую может им предложить наука? Почему смертность от диабета все возрастает?

Возбудитель скарлатины теперь уже известен. Есть новое средство, предупреждающее болезнь, и другое средство, защищающее против ее губительных, подчас роковых последствий. Но только одна десятая нуждающихся в этих средствах пользуется их чудесным действием. Почему это?

Некоторые смертельные формы пневмонии[2] излечиваются теперь спасительными сыворотками. При всех формах пневмонии применяется высокочастотный электрический ток, дающий иногда поразительный эффект в борьбе с этой ужасной болезнью. И все-таки она остается самым грозным убийцей-душителем для всех возрастов и главным истребителем детей до годовалого возраста.

Но лучше всякого лечения при этой болезни — это новый способ растить детей в обстановке, почти исключающей опасность пневмонии. Небольшая кучка детей уже пользуется этими счастливыми условиями, но десятки тысяч продолжают гибнуть.

Загадка ревматического заболевания сердца близка к разрешению. Микроб уже найден. Молодые люди, которым он угрожает, могут быть избавлены от ужасных сердечных припадков, терзающих их ежегодно в конце зимы и весной. Но этот вид смерти также неуклонно растет. И дети, которые особенно остро нуждаются в спасительном для них образе жизни, — это как раз те, которым в этом отказано.

Но самым лучшим и, бесспорно, самым могущественным средством в борьбе со смертью является разработанная в послевоенные годы новая система питания детей. Она абсолютно проста. Она легко осуществима. Применив ее, можно буквально вытравить из молодого поколения главную долю его невзгод и страданий. Новая система питания наполнила бы страну жизнерадостными, энергичными, сообразительными и крепкими детьми, на удивление всем старым стряпунам утопий. Но бедствия голода среди наших детей — общеизвестное и широко распространенное явление; страдания этих детей слишком ужасны, чтобы хорошо питающийся счастливец при виде их не потерял аппетита.

Так почему бы прямо не поставить вопрос: должны дети есть или нет? А если нет, то не лучше ли им умереть, чем влачить это жалкое, полуголодное существование?

Не следует думать, что все эти научные данные были открыты давным-давно, а после позабыты. Они стали расцветать как раз в эти послевоенные годы, когда я взял на себя задачу рассказывать их увлекательную и заманчивую историю. Я именно и был чем-то вроде живого репродуктора и балаганного крикуна:

— Лэди и джентльмены! За десять центов, за один только дайм, вы можете лицезреть чудеса самого болеутоляющего, самого жизнеспасительного зрелища в истории!

Десять лет подряд я помогал заманивать на этот спектакль больных, искалеченных и обреченных на гибель людей, чтобы подвергнуть их мучительной пытке — увидеть самих себя крепкими, стройными, долголетними и освобожденными от страданий. Каким могло бы быть человечество, если бы только…