Стоянка запрещена

– Говорит без акцента.

– Его дед и отец родились в Москве. От армянских корней только имена. Все старшие сыновья – Гамлеты. Представляешь? Три поколения Гамлетов Гамлетовичей. Ася, как ты себя чувствуешь?

– Лучше, чем выгляжу.

– Красивая женщина и в грязной луже – красивая.

– Это не про меня.

– Про тебя именно.

Нога Кости аппарата Елизарова не имела, была закована в гипсовый сапог. По белой каменной поверхности шли надписи, сделанные фломастером. Костя быстро набросил на ногу одеяло.

– Ребята тут приходили, развлекались. Тексты ещё те.

Он взял полотенце и, нежно касаясь моего лица, вытер под глазами, нос, щёки, подбородок. Вздохнул, точно борясь с собой, шлёпнул полотенце мне на макушку и стал растирать круговыми движениями, как делают, когда сушат волосы после душа. Сорвал полотенце, снова выдохнул со стоном, захватил мою голову руками и поцеловал…

Это были секунды, минуты, часы, годы, столетия – время перестало существовать. Зачем время, а также пространство, когда есть такая благодать? Мои невротические корчи улетучились, в душу и в тело вливалось блаженство… Костя резко отстранился. Закинул ноги на кровать, принял то положение, в котором я застала его, войдя в палату.

На его щеках плясал румянец. Губы стиснуты, руки в замок на груди – поза ожидания. Чего делать-то? Что говорить?

– Ребята, – приоткрыл дверь Гамлет, – врачебный обход, профессорский, у вас три минуты.

– Не пускай! – встрепенулся Костя и тут же снова бухнулся на подушку, сложив руки на груди.

Демонстрировал готовность услышать от меня какие-то важные слова. Но о чем говорить, когда и так всё ясно?

– Извините! – Гамлет проскакал на костылях, лёг на свою койку, предварительно задрав штанину и обнажив аппарат Елизарова. – Ася, вам лучше пересесть к окну.

Только я успела вместе со стулом переместиться, как в палату вошли десятка два белохалатников, последним места не хватало, толпились в коридорчике. Профессорский обход напоминал инспекцию генералом вверенных ему армейских подразделений. Впереди главный военный начальник, за ним полковники, подполковники, майоры и далее по нисходящей. Свита профессора состояла из заведующих отделениями, лечащих врачей, практикантов. В хвосте толпились медсёстры и перемигивались с практикантами. Арьергард рассматривал меня, лохматую и мокрую. Что происходило у кроватей пациентов, мне не было видно. Кто-то из врачей сообщал профессору диагнозы и ход лечения. Я напрягла слух, когда подошли к Косте. Сейчас прозвучит вовсе не смешная в данной ситуации фраза из «Бриллиантовой руки»: там не закрытый, а открытый перелом. Но ничего расслышать не удалось, потому что ко мне протиснулась сестричка, которая провела меня в отделение, и зашептала: «На кого вы похожи? Что вы тут делали? Достанется мне из-за вас!» Она повернулась ко мне спиной – загородила от всех.

Профессорский обход длился не более пяти минут. Медики уходили по-армейски слаженно. Свита разделилась по центру, белые халаты вдавились друг в друга, освобождая проход. Первым в него вступил профессор и пошагал к выходу из палаты, за ним полковники… тьфу, ты… врачи, последними выходили медсёстры. Как в детской игре «ручеёк».

Костя и Гамлет принялись обмениваться насмешливыми репликами. Мол, показуха, а сколько прыти, с утра тумбочки инспектировали, заставили пустые бутылки выкинуть.

– Какие бутылки? – спросила я, доставая из сумки расчёску и направляясь к раковине, над которой висело зеркало.

– Из-под лимонада бутылки, – ответил Костя. – Хотел бы я посмотреть, как профессор, перед которым все они стелются, шмонает тумбочки.

– Даже болты на моём аппарате не проверил, – сказал Гамлет.

Они переглянулись и засмеялись.

Это был нервный смех. Я отчётливо видела, что Костя и Гамлет, как ни хорохорились, а переволновались во время профессорского обхода. Ничего удивительного. Бабушка после больницы говорила: «Входит врач в палату – я вся точно перед батюшкой в церкви. Оторопь и онемение с благоговением. А потом, когда выписалась, на рынке видела его. Ледащий, затюканный, огурцы покупает вялые, хотя на другом прилавке – свежие и дешевле». Я спросила бабушку, подсказала ли она врачу, какие огурцы надо покупать. «Что ты! – удивилась бабуля. – Он же доктор, ему авторитет положен».

– Гамлет, погуляй! – велел Костя, когда я вновь перетащила стул и села около его кровати. – Мы ещё не договорили с Асей.

– Нет, нет! – воспротивилась я. – Зачем же больного человека выгонять?

Повернув голову так, что в шейных позвонках захрустело, я выразительно посмотрела на Гамлета: «Не уходите!» Глаза мои чуть не выскочили из орбит, передавая мысленное послание. Я боялась остаться с Костей наедине. Потому что вместо поцелуев он желал разговоров.

Гамлет, уже опустивший ноги с кровати, спрятавший свой жуткий аппарат, протянувший руку к костылям, застыл. Умница! Расшифровал мою просьбу. Несколько секунд выбора: Костю послушаться или мне помочь.

– Нога отекла, болит. Извини, друг! – сказал Гамлет, лёг на кровать и накрылся с головой. – Если женщина просит, – добавил тихо.

– Чёрт с ним! Ася, я жду. Говори!

– Я летела в самолёте…