Стоянка запрещена

Фонотека не просто большая – огромная. Диски стоят на полках, как книги, лежат неровными стопками на всех горизонтальных поверхностях – на столе, подоконнике, даже на полу. Над диваном на ржавый гвоздь нанизаны плакаты с концертов рок-, поп– и прочих исполнителей. Пока загружался компьютер, я быстренько пролистала плакаты. Все – дарственные. Фломастером размашисто написаны слова благодарности. Надпись нигде не залезает на фото исполнителя.

Я крутила головой и стреляла глазами. Мне казалось, что жилище Кости расскажет о нём то, чего не знаю, о чем не догадываюсь. С другой стороны, одернула я себя, посмотрите на мою комнату, которую бабушка инспектирует пять раз на день, и у вас останется впечатление, что здесь проводит дни старая академическая дева.

Времени на разглядывание не было, и всё-таки я успела отметить предметы, говорящие о нестандартных вкусах обитателя. Миниатюрная японская сосна в плоском горшке, длинный вертикальный листок с иероглифами, расшифровать которые мне, естественно, не удалось. Портрет человека, выполненный в странной манере. Вместо мазков кисти – вязь из букв и цифр. Да это же Костя, его лицо! Потрясающе. С особым трепетом я осмотрела диван – тут Костя ночует. Достаёт из ящика бельё, стелит, ложится. Всегда ли один? Позволяет себе привести девушку, когда мама в соседней комнате? Пусть бы лучше в одиночестве спал. И думал обо мне. Чтобы справедливо было – он и я по разным постелям, с мыслями друг о друге.

Файл открылся, вставила диск, скачала, не успев толком рассмотреть содержание. Надо торопиться.

Анна Леонидовна ждала меня у двери. На ней была изящная шубка из непушистого меха.

– Вас подвезти? – спросила Анна Леонидовна.

Какая стать у маленькой женщины! Какая выдержка у адвоката, спешащего в суд, у матери, чей сын лежит в больнице далеко от дома!

– Спасибо! Не надо, я сама…

В ошибочной сумке заклинило молнию, а диск надо уберечь от непогоды. Вывернувшиеся рукава дублёнки, которую я снимала, гарцуя вверх по лестнице, не желали возвращаться в исходное положение.

Я мельтешила, топталась в прихожей и при этом бормотала:

– Сама, сама, благодарю. Просто сумку не ту схватила. Да что же с рукавами? Простите! Убегаю, считайте, что меня нет. Подвозить – это слишком. У меня проездной на все виды городского транспорта. Так! Кажется, оделась и обулась. Я вас не утомила своими извинениями? Выходим?

– Смешная вы девушка, хотя и крупная. Ошиблись порядком пуговиц на дублёнке. Расстегнитесь и снова застегнитесь. Вот, теперь правильно. Я всегда оставляю запас времени. Если вам нужно в пункт, до которого не более пяти километров, то я вас доставлю.

Надо пересмотреть своё отношение к психологии. Может, всё-таки наука? Способная объяснить, почему сдержанные, ироничные личности – Костя и его мама, – оказываясь за рулём автомобиля, превращаются в азартных гонщиков? Косте я могла поставить ограничения скорости. Но его маме!

После рискованных виражей, после мысленных прощаний с жизнью, после умираний и воскрешений я вывалилась из машины Анны Леонидовны около своего дома. Поблагодарила искренне:

– Спасибо, что не убили!

Она помахала рукой на прощание и усмехнулась. С подобной усмешкой люди, обожающие крутиться вниз головой на аттракционах, смотрят на простых смертных, у которых на виражах случается медвежья болезнь.

Страх способен вызывать цепную реакцию. Утром я тряслась перед звонком Анне Леонидовне, потом дрожала перед встречей с ней, от испуга несла глупости, чуть не умерла в автомобиле. Теперь, взбегая по лестнице, я холодела от подозрения, что файл на диск не записался, ведь я не проверила. Значит, снова ждать, напрашиваться на визит к Анне Леонидовне. Она утвердится в мысли, что у меня с головой плохо. И будет не сильно ошибаться.

Не разуваясь, я пулей пронеслась в свою комнату, включила компьютер. Три минуты, которые требовались компьютеру на загрузку, показались мне вечностью. С другой стороны, вечность неслась стремительно – до передачи оставалось полчаса. Такой вот оксюморон. Годится ли оксюморон как тема передачи?

За моей спиной стояла бабушка, говорила, что я совсем очумела, что мне надо попить пустырник или настойку пиона, Вале из тринадцатой квартиры очень помогло, когда муж сбежал, прихватив все деньги и золотые украшения.

– Ура! Записалось! Быстренько сохраняю.

– Вот именно! Сохраняй-то голову на плечах.

– Бабушка, я горю!

– Заварю пустырник к вечеру.

– Опаздываю! Где моя сумка?

Из такси я звонила на радио, говорила, что еду, застряла в пробке, обязательно успею. Водитель попался заторможенный, плёлся со скоростью черепахи. Всё-таки есть прелесть в быстрой езде, которую я недооценивала.

В аппаратную я влетела за три минуты до передачи. Могу представить, что здесь творилось. Стояли на ушах: спешно готовили замену. Надо отдать должное коллегам: меня не упрекнули, только посмотрели сурово.

– Отдышись, – велела шеф-редактор.

У неё в руках листочек с тексом. Примерно таким, думаю: «В нашей программе произошли изменения. Вместо передачи «Словарик» в эфир выйдет…»