Сто осколков одного чувства

... Она действительно любила Моррисона, хотя всегда танцевала под «Бони-М». Однако, скандальный постоялец «Пер-Лашез» и ныне не давал покоя ее бедному сердечку с бьющейся в нем птицей. Она любила детей, но относилась к ним с панибратской сердечностью, не допуская даже мысли о материнской строгости. Ей были понятны их страсти, и она запиралась с детьми в ближайшем чулане, чтобы шепотом проклясть взрослый мир с его слепотой и бессердечностью. Если Ей доводилось готовить, она доставала бабкину сковороду и жарила на ней вкуснейшее в мире мясо. И еще. Она не любила секс. Вернее сказать, она не любила грубость в любви, и находила в себе силы отталкивать каждого ухажера, переступающего через невидимую черту... Видите ли, ей очень нравилось целоваться... И еще. Она никогда не видела фильмов про ночные бензоколонки, но ей очень нравились стены из дождя, и она инстинктивно потянулась к первым попавшимся, чтобы не чувствовать себя совершенно одинокой и никому не нужной... Надо ли говорить, что она, бывшая девчонка-автостопщица, а ныне госпожа Кассирша Бензоколонки, была как две капли воды похожа на Анук Эме... Хотя заезжие принцы видели только ее силуэт, освещенный по контуру черно-белым кассовым монитором.

Ей понравился этот стареющий мальчик, стоящий над поднятым капотом своего «Мерса». Он был отсюда, из этого одиночества, из этой ночной, дождливой бензоколонки, заправляющей людей и их машины чем-то, что позволит им двигаться дальше...

– Еб твою мать! – сказала фея бензоколонки, присаживаясь рядом с Ее Темным Силуэтом. – И вот так – всю жизнь!

Потом оглянулась и добавила:

– Не видать тебя совсем, дочка. Колдуй, не колдуй, а лампочку пора менять.

Она рассмеялась, звонко, как умеют смеяться только дети. И налила фее крепкого кофе.

А мальчик захлопнул капот своей бэби и отправился с новой куклой в дождь. Который еще никого и не от чего не отмывал.

– Зис из зе энд... – пропел Джим.

– Посмотрим, – ответила Она.

Фея поперхнулась кофе и растаяла в бензиновых парах. Она осталась одна. Если не считать дождя, конечно.

Эротический этюд # 30

Дождь колотил по подоконнику со старательностью неумехи-барабанщика, производящего тем больше звуков, чем меньше их приходится на нужную долю.

Девочка с глазами сиамской кошки лежала на диване и смотрела в окно. Там от капель зябко вздрагивала липа, и машины, неуклюжие в роли катеров, одна за одной глохли посередине огромной лужи.

В тумане лежал Город, по которому двигались три человеческие фишки. Отсюда их не было бы видно и в солнечный день, а сейчас и подавно. Но двигались они именно сюда, каждый со своей скоростью.

Девочка, не вставая, сняла телефонную трубку и набрала привычный номер.

– Алло... – сказала трубка мальчишеским голосом.

– Привет.

– Привет. Что-нибудь случилось?

– Нет, милый. Просто у меня тут дождь...

– А у меня – нет. Только хмуро и холодно, не хочется нос наружу высовывать.

– Москва – большой город. В одном месте – дождь, в другом – солнце. В одном – уже весна, а в другом – еще зима...

– Или даже осень...

– Да... Как ты?

– Ничего. Соскучился.

– Я тоже.

– И когда ты, наконец, выйдешь за меня замуж?

– Не знаю... Скоро. Но тогда мы не сможем ездить друг к другу из осени в весну...

– Когда мы поженимся – дождь прекратится навсегда. Это он тебя воспитывает...

...Первая фишка – Мельник – появится через час. Он по-хозяйски громко постучит в дверь, натопчет на полу в коридоре лужу и отправится в туалет – отлить с дороги. Потом он усядется в кресле, включит телевизор и примется громко материть говорящие головы в ожидании обеда. Она разогреет ему еду и принесет ее на подносе, вместе с ледяной бутылкой водки. Он нальет полный стакан и выпьет его залпом. Потом будет громко и с удовольствием есть. Потом, если второй стакан придаст куража, развернет девчонку спиной к себе и насадит на старый добрый вертел, как овечью тушу. Она потерпит, конечно. Труднее всего, как обычно, будет с этим его сопением в затылок. Неприятно, что ни говори...

Уходя, он сунет деньги ей в руку и похлопает по тому, что называет «жопкой»...

– Милый... Сколько мы не виделись? Мне кажется, что целую вечность...

– Вечность – колечко на пальце, кусающее себя за хвост. Мы не виделись дольше.

– Как ты там без меня?

– Ничего. Пока не отменят пельмени, холостяки не пропадут...

– А если отменят холостяков? Что будет с пельменями?

– С такой ленивой женой, какой будешь ты, у пельменей есть шанс уцелеть...

– Ладно тебе... Я, кстати, даже шашлык умею на обычной кухне приготовить...