Сто лет тому вперед

Джинн немного подумал, покачал головой, и вдруг его злое и грубое лицо озарилось радостной улыбкой.

— Я понял! — зарычал он. — Ледниковый период уже кончился, и ты пришел нас освободить, чтобы мы могли властвовать над миром.

— Нет, — сказал Синдбад, — ледниковый период еще не начинался.

— Что ж тогда привело тебя сюда? — удивился джинн. — Ты меня удивляешь. Может быть, превратить тебя в песок?

— Нет, — спокойно ответил Синдбад. — Ничего такого делать не стоит. Если ты превратишь нас в песок, то некому будет закрыть пробкой твою бутылку. И ты замерзнешь, когда начнется ледниковый период.

— О, горе! — воскликнул джинн. — О, предательство! Ну говори тогда, чего ты хочешь, низкий сын человеческой женщины, пенитель грязных луж, торговец благополучием своих благородных друзей!

— Вот это уже нормальный разговор, — сказал Синдбад-мореход. — Погляди на этого козлика, о Хасан-ибн-Хасан. Еще недавно он был уважаемым человеком, но вот ему подсунули водицы из Козлиного Копытца, и он вынужден провести остаток своих дней в таком виде. Разве это не ужасно?

— А какое нам с тобой дело до чужих несчастий? — удивился джинн. — Разве в наших джинновых обычаях делать добро людям? Разве он был королем? Или волшебником? Или хотя бы богатым купцом?

— Он был знаменитым ученым в своих землях, — сказал Синдбад.

— Пускай идет в свои земли и там лечится.

— Но совет волшебников всей Земли, который сейчас заседает в замке волшебника Ооха, решил, что такое средство есть только у джиннов.

— И ты из-за этого пустяка прервал мой сон! — Джинн был страшно разгневан. Он даже подскочил так, что ударился головой о каменный потолок, набил себе шишку, отчего еще больше расстроился.

— Значит, ты не сможешь нам помочь? — спросил Синдбад.

— Не хочу, — сказал джинн. — Пускай я останусь без бутылки и замерзну в ледниковый период, но ни за что я не опущусь до того, чтобы помогать людям.

— Прости тогда, благородный и всесильный Хасан-ибн-Хасан. Значит, мы ошиблись. Я догадался, что у тебя вовсе нет такого средства, чтобы возвращать заколдованным людям их прежний облик. Прости, мы пошли.

— Не хочу помогать! — ревел джинн. — Не хочу и не буду! Не буду!

И джинн начал расти, но тут его голова снова ткнулась в потолок пещеры. Джинн взвыл от боли, а Синдбад-мореход спокойно поднялся и сказал:

— Алиса, козлик, пошли, нам здесь делать нечего.

Алиса и козлик вышли вслед за Синдбадом из пещеры. Алиса готова была заплакать. Так все погубить! Синдбад оказался плохим дипломатом! С джинном надо было говорить вежливее, попросить его… ведь он не просто кто-нибудь, а джинн…

Алиса даже открыла рот, чтобы все это объяснить Синдбаду и уговорить его вернуться и попросить у джинна прощения, но Синдбад строго посмотрел на нее и прижал палец к губам. Он спокойно шагал вниз по тропинке.

Алиса и козлик, понурившись, брели следом.

— Стойте! — раздался сзади громовой голос джинна. — Стойте, жалкие создания! Вернитесь!

— Вот видишь, — улыбнулся Синдбад-мореход, — а ты боялась. Я же знаю, как иметь дело с этими бандитами.

Джинн встретил их у входа в пещеру.

— Я передумал, — сказал он. — Что-то с севера тянет холодом. Идите за мной.

Джинн прошел в дальний конец пещеры, где стояли бутылки с остальными джиннами, и остановился, разглядывая их и рассуждая вслух:

— Где же аптечка? Кто ее положил рядом с собой? Ахмед? Нет, он с собою вино взял. Хусейн? Нет, он любит уют, ему эти склянки ни к чему… Ага, вспомнил.

Джинн поежился и крикнул Синдбаду:

— Прикрой дверь. Дует. Ни в чем нельзя на тебя положиться.

Синдбад прикрыл дверь, а джинн вытащил пробку на одной из бутылок и, как только оттуда пошел черный дым, наклонился к ней и крикнул:

— Не спеши, Мустафа, не вылезай, ледниковый период еще не кончился! Это я, Хасан-ибн-Хасан!

Из бутылки донесся бас:

— Так чего меня будишь?

— Мустафа, я только на минутку. У меня зуб разболелся. Дайка мне нашу волшебную аптечку.

И тут Алиса с удивлением увидела, как из тонкого горла бутылки выплыла на воздух золотая шкатулка, которую держали две громадные руки.

Хасан-ибн-Хасан подхватил шкатулку, не обращая внимания на бас, который несся из бутылки:

— Мог бы сам себе зуб заговорить! Я тебе покажу после ледникового периода, как меня беспокоить!

— Удивительно сварливый народ, — сказал Синдбад-мореход.

Джинн Хасан-ибн-Хасан тем временем открыл шкатулку, которая оказалась уставленной бутылочками, долго копался в них, нюхал, глядел на свет и наконец сказал:

— Вот она!

Он открыл бутылочку, капнул из нее несколько капель прямо на пол и сказал:

— Лижи! Скорей, пока не выдохлось.

Козлик колебался. Алиса поняла, что он не привык лизать капли с пола, и потому она крикнула:

— Скорей же, Иван Иванович!

И Синдбад закричал:

— Скорей же, тебе говорят!

Тогда козлик подбежал к лужице на полу и слизал ее.

— Все, — сказал джинн. — Дело сделано. Теперь быстро закупоривайте меня.