Сто лет одиночества

И, с педантичной аккуратностью закрыв дверь спальни, он пошел между старыми стульями к зубоврачебному кабинету. Продымленные глаза винтовочных дул неотрывно следили за ним, а в дверях кабинета его опередили два полицейских. Один включил свет, другой пошел прямо к письменному столу и, выдвинув ящик, взял из него револьвер.

– Должен быть еще один, — сказал алькальд.

Он вошел в кабинет следом за зубным врачом. Один полицейский стал у двери, а двое других провели быстрый, но тщательный обыск. Они перевернули на рабочем столе ящичек с инструментами, рассыпав при этом по полу гипсовые слепки, недоделанные протезы и золотые коронки; высыпали содержимое фаянсовых банок, стоявших в застекленном шкафу, и несколькими взмахами штыка вспороли резиновый подголовник зубоврачебного кресла и сиденье с пружинами у вращающегося табурета.

– Тридцать восьмого калибра, длинноствольный, — уточнил алькальд.

Он посмотрел пристально на зубного врача.

– Будет лучше, если вы сразу скажете, где он. Мы пришли не для того, чтобы переворачивать все вверх дном.

Узкие потухшие глаза зубного врача за стеклами золотой оправе ничего не выразили.

– А я никуда не тороплюсь, — медленно ответил он. — Если есть охота, переворачивайте.

Алькальд задумался, а потом, еще раз обведя взглядом комнатку со стенами из необструганных досок, двинулся, отдавая отрывистые приказания полицейским, к зубоврачебному креслу. Одному он велел стать у выхода на улицу, другому — у двери кабинета, а третьему у окна. Усевшись в кресло, он застегнул, наконец, промокший плащ и почувствовал себя так, будто его одели в холодный металл. Он втянул в себя пахнущий креозотом воздух, откинул голову на подушечку и постарался дышать ровнее. Зубной врач подобрал с пола несколько инструментов и поставил кипятить в кастрюльке.

Стоя к алькальду спиной, он глядел на голубое пламя спиртовки с таким видом, как будто, кроме него, в кабинете никого не было. Когда вода закипела, он прихватил ручку кастрюльки бумагой и понес кастрюльку: к зубоврачебному креслу. Дорогу загораживал полицейский. Чтобы пар не мешал ему видеть алькальда, зубной врач опустил кастрюльку пониже и сказал:

– Прикажите этому убийце отойти в сторону — он мешает.

Алькальд махнул рукой, и полицейский, отступив от окна, пропустил врача к креслу, а потом пододвинул к стене стул и сел, широко расставив ноги, положив винтовку на колени, готовый в любой момент выстрелить. Зубной врач включил лампу. Алькальд, ослепленный внезапным светом, зажмурился и открыл рот. Боль прошла.

Оттянув указательным пальцем в сторону воспаленную щеку, а другой рукой направляя лампу, не обращая никакого внимания на тревожное дыхание пациента, врач нашел больной зуб, закатал рукав до локтя и приготовился его тащить.

Алькальд схватил врача за руку:

– Анестезию!

Впервые их взгляды встретились.

– Вы убиваете без анестезии, — спокойно сказал зубной врач.

Алькальд не чувствовал, чтобы сжимающая щипцы рука, которую он держал за запястье, хоть как-то пытаясь высвободиться.

– Принесите ампулы! — потребовал он.

Полицейский, стоявший в углу, направил дуло винтовки в их сторону, и они оба услышали шорох прижимаемого к плечу приклада.

– А если их нет? — сказал зубной врач.

Алькальд выпустил его руку.

– Не может быть, чтобы не было, — сказал он, обегая безутешным взглядом рассыпанные по полу зубоврачебные принадлежности.

Зубной врач с сострадательным вниманием наблюдал за ним. Потом, толкнув голову алькальда на подголовник и впервые обнаруживая признаки раздражения, он казал:

– Не валяйте дурака, лейтенант: при таком абсцессе никакая анестезия не поможет.

Когда миновало самое страшное мгновение в его жизни, алькальд расслабился и остался, совсем обессиленный, сидеть в кресле, в то время как знаки, нарисованные сыростью на гладком потолке кабинета, навсегда запечатлевались в его памяти. Он услышал, как зубной врач возится около умывальника, услышал, как тот молча ставит на прежние места металлические коробки и подбирает рассыпанные на полу предметы.

– Ровира! — позвал алькальд. — Скажи Гонсалесу — пусть войдет. Поднимите все с пола и разложите по местам.

Полицейские принялись за дело. Зубной врач взял пинцетом клок ваты, обмакнул его в жидкость стального цвета и положил в рану. Алькальд ощутил легкое жжение. Врач закрыл ему рот, а он по-прежнему сидел, глядя в потолок и прислушиваясь к возне полицейских, силившихся по памяти придать кабинету вид, в каком он был до их прихода. На башне пробило два, и минутой позже сквозь бормотанье дождя время отметила своим криком выпь.

Увидев, что полицейские закончили, алькальд махнул рукой, чтобы они уходили.

Все это время зубной врач был около кресла. Когда полицейские ушли, он вытащил из ранки тампон, осмотрел, светя лампой, полость рта, снова сомкнул челюсти алькальда и выключил свет. Все было сделано. В душной комнатке воцарилась неуютная и странная пустота такая бывает в театре после того, как уйдет последний актер; ее знают только уборщики.

– Вы неблагодарны, — сказал алькальд.