Сто лет назад

Нас было пять гребцов, и я на руле. Едва мы вышли на мелководье, как страшный торнадо3, грозивший уже некоторое время нам издали, вдруг налетел с таким бешенством, какого нельзя себе даже представить ни в какой части света. Мы пытались было повернуть баркас по ветру, чтобы избежать бешеных порывов шквала и не дать ему перевернуть наше судно. Но это принудило нас взять курс на юг вдоль береговой линии. Долгое время нам удавалось уберечь баркас от крушения, и мы уже надеялись, что нам удалось преодолеть непогоду, как вдруг, когда мы очутились на мелком месте, среди косматых бурунов, нас нагнал громадный вал, захлестнул баркас по самые края и в одно мгновение потопил его.

Единственным спасением было добраться до берега вплавь, но расстояние, отделявшее нас от земли, было порядочное, и на всем протяжении пенились гребни беспрерывных бурунов. Но главнейшая опасность грозила нам не от бурунов, а от бесчисленного множества акул, которыми изобилуют эти места, и которые известны здесь чрезвычайной прожорливостью. Едва только наш баркас пошел ко дну, и мы все очутились в воде, как один из наших людей вскрикнул, схваченный акулой, и был мгновенно разорван ими на куски. Его кровь окрасила кругом всю воду, и это обстоятельство, привлекшее внимание всех остальных акул, вероятно, спасло нас.

Я никогда в жизни не забуду того ужасного чувства, какое испытывал все время, пока, напрягая все свои силы, плыл к берегу, ожидая ежеминутно, что одно из этих страшных чудовищ оторвет у меня руку или ногу. Если я случайно задевал одной ногой о другую, во мне мгновенно холодела кровь от ожидания страшного укуса акулы. Преследуемые этим убийственным страхом, мы плыли, невзирая на буруны и поминутно нагонявшие нас валы, к берегу, ища там спасения от акул. Грозный прибой то подхватывал нас, как щепки, и швырял далеко вперед, то отгонял обратно в море, кидая из стороны в сторону. Чтобы избежать ударов волн, мы ныряли под воду и, вынырнув, как только вал перекатится через нас, плыли дальше, напрягая все свои силы. Наконец совершенно измученные и выбившиеся из сил мы выбрались на берег. Но — увы! — это не было еще концом наших мучений.

Берег оказался песчаный, и этот наносный песок был до того легок и сыпуч, что когда мы ступали на него, то уходили в него чуть не по колена, но он тотчас же рассыпался, и набежавшая волна прибоя смывала нас обратно в море. Мы снова и снова старались выбраться на берег, но наши ноги не находили точки опоры. Наконец негры, бывшие свидетелями нашего крушения, целой толпой прибежали на берег, и когда море выкинуло нас на песок, изловили нас и оттащили на пригорок, где нас не могло смыть прибоем. Совершенно выбившись из сил, мы лежали неподвижно на песке, выжидая уготованной нам нашими спасителями участи. Прежде всего эти негры стащили с нас все, что было на нас, до последней нитки, а когда один из наших матросов попробовал запротестовать, то негр без дальнейших разговоров всадил ему острие своего копья в бедро.

Поделив между собой наши одежды, они после непродолжительного совещания связали нам руки и, окружив нас плотным кольцом хорошо вооруженных копьями и стрелами рослых людей, повели куда-то внутрь страны. Мы тронулись в путь с весьма невеселыми предчувствиями и мысленно прощаясь навсегда с синими волнами океана, с нашим судном и оставшимися на нем товарищами. Пески были страшно глубоки, а жара стояла положительно нестерпимая. Из-за отсутствия одежды, под палящими лучами полуденного солнца кожа наша трескалась от жары, во многих местах сочилась кровь, мы изнемогали от усталости, но негры заставляли нас идти вперед, подгоняя своими длинными копьями, как только мы замедляли шаг, и угрожали всадить в нас копья при первой попытке остановиться. Мы ждали только наступления ночи, думая, что она принесет нам временное облегчение. Наконец ночь настала. Негры принялись собирать валежник и зажгли костры, чтобы отогнать хищных животных, и затем расположились кольцом вокруг костров, поместив нас в середину. Мы надеялись, что теперь нам можно будет отдохнуть после всех испытанных нами мучений, но оказалось, что ночь была мучительнее дня. На нас обрушились целые тучи москитов, и укусы их были до того болезненны и ужасны, что мы доходили до бешенства. Так как руки у нас были связаны, то мы не имели даже возможности отогнать их, мы катались по земле как раненые звери, стараясь избавиться от наших жестоких мучителей. Но это привело только к еще худшим результатам. Так как тела наши были почти сплошь покрыты волдырями и пузырями, вызванными припеком солнца, то мы, катаясь по песку, давили эти волдыри, и в открытые раны забирался песок, причиняя нам невероятные мучения, и мы, молившие о наступлении ночи, теперь молили о возвращении дня, а многие молили о смерти.