— Ох, нет, Луиза, — ответил он. — Сейчас в моей жизни есть масса других вещей. У меня есть семья. Я связан с Pixar. Мое время ограничено, но я надеюсь, что смогу поделиться некоторыми идеями.
На следующий день Джобс поехал в Pixar. Он все сильнее привязывался к этому месту и хотел сказать сотрудникам, что по-прежнему останется президентом и все так же заинтересован в них. Но команда Pixar была рада, что он вновь будет работать в штате Apple — им было только на руку, если внимание Джобса к ним чуть ослабеет. Он очень помогал при важных переговорах, но когда у него было слишком много свободного времени, становился опасен. Приехав в тот день на Pixar, он пошел в кабинет Лассетера и объяснил, что даже должность советника на Apple потребует от него много времени. Он сказал, что ему нужно благословение Лассетера.
— Я все думаю, сколько же времени я буду проводить теперь без семьи и без другой моей семьи — Pixar, — сказал Джобс. — Но единственная причина, почему я хочу это сделать, — потому что мир станет лучше, если в нем будет Apple.
— Благословляю тебя, — улыбнулся Лассетер.
<p>Глава 23. Реставрация. Кто сейчас проиграл, тот потом победит<a l:href="#n_14" type="note">[14]</a></p>Закулисное ожидание«Нечасто встречаешь тридцати- или сорокалетнего художника, который создавал бы нечто действительно интересное», — заявил Джобс на пороге своего тридцатилетия.
Возможно, это было справедливым утверждением для его четвертого десятка, начавшегося с изгнания из Apple в 1985 году. Но когда в 1995-м ему исполнилось сорок, дела пошли в гору. В том году на экраны вышла «История игрушек», а в следующем Apple купила NeXT, и Джобс смог заново утвердиться в основанной им компании. Вернувшись в Apple, он доказал, что человек и после сорока может быть вдохновенным новатором. После двадцати он преобразил персональный компьютер, а теперь, после сорока, ему предстояло проделать то же самое с музыкальными проигрывателями, бизнес-моделью звукозаписывающей индустрии, мобильными телефонами, прикладным программным обеспечением, планшетными компьютерами, книгами и журналистикой.
Он делился с Ларри Эллисоном своим стратегическим планом: заставить Apple купить NeXT, занять место в совете директоров и выжидать, пока Амелио промахнется. Надо думать, Эллисон не очень-то поверил, услышав, что Джобса не интересуют деньги. А между тем это отчасти правда. Джобсу были чужды и сибаритские запросы Эллисона, и филантропические порывы Гейтса, и тщеславное желание подняться повыше в списке Forbes. Но он, будучи эгоцентриком, искал самореализации иначе — он мечтал оставить наследие, которое покоряет и восхищает людей. Точнее, двойное наследие: высококачественную новаторскую продукцию, способную изменить мир, и неподвластную времени компанию. Он хотел оказаться в одном пантеоне с такими личностями, как Эдвин Лэнд, Билл Хьюлетт и Дэвид Паккард, — причем еще и немножко повыше прочих. А кратчайший путь к достижению этих целей вел в Apple — настала пора вернуть себе королевство.
И все же… когда реставрация назрела, Джобс проявил несвойственную ему сдержанность. Подрывать позиции Гила Амелио он не стеснялся — это было вполне в его духе, он и не мог вести себя иначе, поскольку считал, что Амелио некомпетентен. И все же, когда корона почти коснулась его головы, он почему-то вдруг словно бы засомневался, чуть ли не передумал — быть может, кокетничал на свой лад.
Джобс пришел в Apple в январе 1997 года в качестве неофициального консультанта, как и обещал Амелио. Поначалу он вмешивался только в отдельные кадровые вопросы, особенно когда требовалось защитить своих людей, переведенных из NeXT. Но во всех прочих областях оставался до странности пассивен. Не получив приглашения в совет директоров, он обиделся, а предложение возглавить отдел операционных систем показалось ему унизительным. Амелио удалось обставить все так, чтобы Джобс находился на борту и в то же время за бортом, что не предвещало мирного развития событий. Позднее Джобс рассказывал: