Стиляги. Как это было

Власти начали репрессии. В противовес явлению были созданы комсомольские дружины под управлением КГБ. Достаточно жестко все было, были репрессии жесткие, избиения. Нельзя было носить красные носки, нельзя было носить узкие брюки, и когда ты проявлял себя слишком импозантно, с тебя снимали эти красные носки и разрезали эти брюки.

Лев Лурье:

Многие из рок-поколения будут говорить о том, как их преследовали за длинные волосы, но это была х…я по сравнению с тем, как преследовали стиляг. Стиляги, если хотите, были как геи. Это было некое заявление.

Советская власть никогда не была тоталитарной, даже при Сталине, но она стремилась так выглядеть. Она хотела какого-то порядка, но никогда его не достигала. И в некоторой степени вызов, брошенный власти стилягами, был похож на поведение воров в законе или шпаны. Ребята реально шли на риск.

Идиотским советским искривленным образом “буржуазный образ жизни” достигался невероятными героическими усилиями: для того чтобы пройти в узких брюках, требовалась реальная смелость. Но, как всякий пример героизма, это воспитывает!

Шпана против стиляг

Проблемы у стиляг возникали не только с милицией и комсомольскими патрулями, но и с обычной шпаной, которой, понятное дело, не нравились эти одетые “не по форме”, странные молодые люди. Кроме того, как уже говорилось выше, милиция и комсомольцы часто сами натравливали приблатненную публику на стиляг. Стиляги в долгу не оставались и старались дать отпор.

Рауль Мир-Хайдаров:

Время было хулиганское. Когда появились стиляги, на улицах царствовала шпана. Но стиляги не давали себя в обиду, многие были спортсменами. Всегда стояли друг за друга. То, что резали брюки, стригли волосы, – это на официальном уровне, против власти не попрешь. А с блатными мы жестко разбирались. И шпана тоже начала перелицовываться. Хотя бы внешне. Кто-то раньше тельняшки носил, клеши по сорок пять сантиметров – все начало меняться.

Олег Яцкевич:

Конечно, приходилось и драться. Стыдно сопли распускать, кого-то о чем-то просить. Поэтому и в спорт пошли многие из моего поколения.

Отношения между стилягами и шпаной были самые плохие. Шпана всегда ближе к ворью, к самым темным элементам. У воров они – шестерки, фраерки, но приближенные. Главная шпана была на Лиговском проспекте.

О том, что Берия объявил в 1953 году амнистию уголовникам, я узнал существенно позже, посмотрев замечательный фильм “Холодное лето 53-го”. А тогда в сентябре 53-го я с Хоттабом отправился на Бродвей – предстояла приятная свиданка со всеми вытекающими… За улицей Толмачева нас догнал Мишка Пекельный и принялся рассказывать, как он соскочил с призыва в армию: “Я уже постригся под ноль, но вызвали к военкому… дядя Зяма позвонил… Ой! К нам гости!”

Двое крепко дунувших блатных – клеши, фиксы, тельники и еще не отросшие волосы – приблизились вплотную. Пауза могла кончиться как угодно, но психоватый Мишка приподнял кепку и зашепелявил: “Кореша, мы все с зоны, сукой буду!”

И в тот же миг Хоттаб и я, абсолютно синхронно, врезали блатным по зубам. “Мой” отступил шаг назад и рухнул. Мишка с криком “Наших бьют!” нырнул на Толмачева; а мы рванули поперек Невского к “Катькину” садику. Отдышавшись, стали наблюдать за “полем битвы”. Вокруг пострадавших уже толпились люди и указывали милиционеру почему-то в сторону Аничкова моста. Подъехал “воронок” с ментами, а вслед и “скорая помощь”. В тот же миг две тяжелые руки ухватили нас за плечи, и голос сверху:

– Попались, шпана! Счас я вам срок намотаю!

Потом нас порознь вербовали в “стукачи”, но лично я отказывался под предлогом, что интенсивно учусь и не знаю ни единого антикомсомольца на Невском.

– Ну, а проституток знаешь?

– Да! Сколько вам надо?

Комитетчик рассмеялся и выгнал меня.

Александр Петров:

Центр Москвы был загажен. Там были криминальные элементы, которые пользовались тем, что некоторые стороны поведения молодежи не одобрялись милицией. Они просто “кидали” и грабили стиляг.

Фестиваль молодежи

Одним из “светлых моментов” для советских стиляг стал Московский фестиваль молодежи и студентов 1957 года, когда в столицу приехало огромное количество западных людей – от джазовых музыкантов, поэтов-битников и художников-модернистов до представителей тогдашних западных субкультур – в том числе, “тедди-боев”. Они привезли с собой книги, пластинки, журналы – такого мощного потока не было, пожалуй, с окончания Второй мировой войны. Пластинки тут же тиражировались на первых бытовых магнитофонах “Днепр”, а журналы и книги зачитывались до дыр.