Стиляги. Как это было

– Мэл, прости, пожалуйста… Сама не знаю, что несу. Извини… – она потерлась щекой о его плечо, виновато глянула снизу вверх. – Превращаюсь в коммунальную стерву, да? Просто немножко устала. Это пройдет… Ты уходишь – я не знаю, вернешься ты или нет, – беспомощно сказала она. – Или снова надо среди ночи хватать ребенка и ехать в милицию просить: отпустите нашего папу… Я боюсь, Мэл. Боюсь, что кончится, как у Боба, что сюда, вот сюда, в наш дом, придут с обыском, вывалят наши вещи на пол и будут ходить по ним грязными ногами… Мы оба не говорим об этом, стараемся не думать, но ты же все понимаешь. Для меня закрыты все двери, меня не возьмут ни на одну работу с таким ребенком. У меня на лбу написано вот такими буквами: американская шпионка. Если с тобой что-то случится – что мы будем делать без тебя, Мэл?.. Я жила как хотела, потому что была одна. Теперь я не одна, и ты не один…

Они вдруг замерли, тревожно глядя друг другу в глаза. Потом повели головами по сторонам, принюхиваясь, – и бросились к чадящему на прожженной простыне утюгу.

– По-ольза!.. – только и сказал Мэлс, и оба негромко, невесело засмеялись.

Мэлс поставил футляр и расстегнул пиджак.

– Ну как тебя одну оставить? Ты же дом сожжешь, – усмехнулся он.

Полина перехватила его руку. Провела ладонью по пушистому желтому лацкану, подняла глаза и сложила губы в прежнюю беспечную улыбку.

– Не надо, Мэл, – качнула она головой. – Тебя люди ждут. Просто… будь чуть-чуть осторожнее…

Мэлс прижал ее к себе, уткнулся в коротко стриженную макушку.

– Сегодня в последний раз, – сказал он.

– Это не мне решать, Мэл… – устало ответила она.

Мэлс шел с футляром по вечерней улице под тяжелым взглядом огромного чугунного Вождя.

Прикрыв глаза, он вел на саксофоне медленный блюзовый мотив. Сакс в его руках, будто жалуясь на что-то, звучал все надрывней, все выше, пока не сорвался на пронзительной ноте.

Мэлс открыл глаза. Никто не танцевал, стиляги, собравшиеся под сценой, молча смотрели на него.

Мэлс улыбнулся. Щелкнул пальцами: раз, два, три. Ударник откликнулся дробью, и джаз-банд грянул в бешеном ритме. Между танцующих стиляг, среди смеющихся лиц, ярких пиджаков вразлет и пестрых блузок, разноцветных галстуков, канареечных “тракторов”, крашеных коков и замысловатых венгерок, мелькнул вдруг отец с гармошкой и папиросой в зубах, и Фред в смокинге с бабочкой, и Дрын в тельняшке и бескозырке с лентами, и Боб в арестантском ватнике с номером…

Мэлс пробежал пальцами по клапанам снизу вверх, подпрыгнул – и так замер в стоп-кадре: с распахнутыми за спиной, как крылья, полами длинного пиджака, взлетевшим над плечом галстуком и вскинутым вверх саксофоном.

Георгий Литвинов Стиляги: Как это было

В конце сороковых годов на улицах крупных городов Советского Союза – прежде всего Москвы и Ленинграда – стали замечать молодых людей в узких брюках и длинных пиджаках с подбитыми плечами, которые любили трофейные западные фильмы, слушали джаз и танцевали “стилем”. Хоть в таком поведении и не было ничего явно “антисоветского”, властям эти ребята нравиться не могли, и им дали презрительное прозвище “стиляги”, стали высмеивать на страницах газет и журналов, отчитывать на комсомольских собраниях. Но несмотря на это, мода на стиляжничество распространялась, захватив к началу пятидесятых многие крупные города Советского Союза. Так стиляги стали первой в СССР молодежной субкультурой.

Как и почему появились стиляги? Как вообще в СССР, при Сталине стало возможным существование молодежной субкультуры, подобной тем, что существовали примерно в то же время в Европе и США?

Только что закончилась Великая Отечественная война. Дойдя до Берлина, домой вернулись советские солдаты и офицеры, многие из которых в первый и единственный раз побывали в Европе. Возвращаясь, они привезли с собой в том числе трофейные патефонные пластинки с записями американского джаза, которые в Советском Союзе не продавались.

Но еще за два-три года до окончания войны, поскольку Великобритания и США были союзниками в войне против гитлеровской коалиции, в СССР появились долгое время не попадавшие туда американские фильмы – от “Тарзана” до “Серенады Солнечной долины”. В сорок пятом к ним прибавилось еще и трофейное немецкое кино – например, “Девушка моей мечты”.

В том же 1945 году советская сборная по футболу впервые побывала в Англии и тоже привезла оттуда новые впечатления о современной английской моде. А еще одним из толчков для появления стиляг могло быть возвращение в 1947 году в СССР нескольких тысяч “белых” эмигрантов из Франции – среди них были и люди, одетые по последней моде. Они продавали свою одежду, чтобы выжить, и невольно стали примером для подражания, так как одевались совсем по-другому.

Заглянув в приоткрывшееся “окно в Европу”, люди – а особенно молодежь – поняли, что, кроме мира комсомольских строек и коммунистических лозунгов, существует и другой мир. И этот мир явно контрастировал с тяжелой и убогой послевоенной реальностью.