Стиль подлеца

В три часа дня явился наконец счастливый Александр Михайлович. Все попытки Дронго попасть к нему на прием ни к чему не привели. В приемной выстроилась огромная очередь. У всех были срочные и неотложные дела. Дронго не мог и не хотел говорить в кабинете президента компании о его чудовищной ошибке. Именно поэтому он вышел из приемной, решив не начинать полемику в присутствии сотрудников компании. В конце концов, думал он, можно всегда отказаться от участия в аукционе. Но Дронго даже не подозревал, какой сюрприз для него готовят одновременно обе стороны.

В пять часов вечера к офису подъехали два автомобиля сотрудников прокуратуры. Они прибыли за находившимся в здании бывшим полковником КГБ Курлаевым, которого Александр Михайлович безапелляционно и торжественно уже назвал убийцей. Дронго, узнавший, что столь драгоценного пленника решено передать в прокуратуру, рванул к президенту компании. На этот раз он не стал спрашивать разрешения, ожидать, когда ему разрешат войти в кабинет. Оттолкнув помощника и секретаря, он вошел к Александру Михайловичу, у которого сидело несколько незнакомых ему людей.

— Вы с ума сошли, — с порога заявил Дронго. — Зачем вы отдаете им Курлаева? Ведь это ваша единственная надежда!

— Уже все сделано, — победно-пьяно махнул рукой Александр Михайлович, не обращая внимания на слова вошедшего. — Мы уже передали нашу заявку, подтверждающую участие в аукционе.

— Вы поторопились, — сказал Дронго, — вы слишком поторопились.

— Ничего страшного. Теперь он им расскажет, как и зачем стрелял в нас и в других людей.

— Он ничего не расскажет. Ему просто организуют побег, а мы останемся с носом. Нельзя было вообще о нем говорить.

— Ничего, — отмахнулся Александр Михайлович, — все будет хорошо.

И словно в подтверждение этих слов за окном раздался громкий взрыв. Дрогнули оконные рамы, посыпалась штукатурка. Александр Михайлович побледнел, бросился к окну. Перед зданием полыхала машина прокуратуры, приехавшая за Курлаевым.

— Они его убили, — заорал потерявший голову бизнесмен, бросаясь в приемную.

Дронго, коротко выругавшись, бросился следом. Он не помнил, как бежал по лестнице, пробегал первый этаж здания до входной двери. А когда выбежал на улицу, то первое, что бросилось в глаза, — это был пылавший автомобиль и лежавший рядом на асфальте Курлаев. Он жалобно стонал, и казалось невероятным, что бомба предназначалась именно для него. Курлаеву сказочно повезло. Он садился в машину в момент взрыва. И поэтому его отбросило на асфальт рядом с машиной. Или он сам, почувствовав в последний момент, как срабатывает взрыватель, оттолкнулся от асфальта уже в момент взрыва.

— Носилки! — орал Дронго. — Давайте носилки, живо носилки!

— Куда — в больницу? — спросил один из сотрудников службы безопасности.

— Внесите его скорее в дом, — махнул рукой Дронго.

Когда Курлаева подняли, Дронго заметил выбежавшего на улицу Александра Михайловича.

— Вы хотели, чтобы все закончилось именно таким образом? — зло спросил Дронго, поворачивая к дому. Тяжелораненого Курлаева внесли на руках в один из кабинетов первого этажа и положили прямо на стол. Ильин стоял рядом.

— Они хотели меня убить, — прошептал Кур-лаев, словно размышляя вслух.

— Да, да. Они хотели тебя убить, — подтвердил Дронго, — и все равно доберутся до тебя, даже если ты ничего не знаешь. Будет не так обидно умирать, если ты расскажешь мне правду. Врача! — крикнул он в коридор. — Найдите скорее врача.

— Ладно, — усмехнулся истекающий кровью Курлаев, — все равно от меня уже ничего не зависит. И от вас тоже ничего не зависит. Все будет так, как захотят они…

— Тогда рассказывай, — потребовал Дронго, не обращая внимания на крики в коридоре. Он наклонился и перегнулся через стол, взяв чистые листы бумаги. Жаль, что не было магнитофона, но бежать за ним — лишь терять драгоценные секунды. Курлаев умирал. Дронго посмотрел на его живот, он был вспорот деталью от взорвавшегося автомобиля. Серьезно поражена печень. С такими ранениями долго не живут, понял Дронго. — Ты не бойся ничего, — сказал он, тяжело вздохнув.

— Я уже давно ничего и никого не боюсь, — прохрипел Курлаев. Было видно, что ранение доставляло ему ужасные страдания. Возможно, была вспорота не только печень, но и задеты легкие. — Вы сами об этом знаете. У меня всегда приказ… И больше никаких проблем. Три месяца назад мне приказали познакомиться с Ириной и… — Он захлебнулся в собственной боли, потом продолжал: — Сопровождать ее повсюду… пока она, пока… не познакомится с нужным человеком. Придумали, что я ее жених, хотя какой я жених… Никогда семьи не было… И по возрасту я ей в отцы годился.

Он закашлялся, и на губах появились кровавые пузыри. Дронго переглянулся с Ильиным. Это была уже агония. Но раненый продолжал говорить. Оставалось наклониться к нему и слушать, внимательно слушать. Курлаев продолжал хрипеть.