Я, как безумный, по лесам кружу.Как мускусный олень, не нахожуПокоя, запахом своим гонимый.О, ночь фальгуна! – все несется мимо:И южный ветер, и весны дурман.Какая цель меня во мгле манила?…К чему стремлюсь – безумье и обман,А что само дается, мне не мило.И вырвалось желанье из груди.То мечется далеко впереди,.То вырастает неотвязным стражем,То кружит вкруг меня ночным миражем.Теперь весь мир моим желаньем пьян,А я не помню, что меня пьянило…К чему стремлюсь – безумье и обман,А что само дается, мне не мило.Увы, моя свирель сошла с ума:Сама рыдает, буйствует сама,Сошли с ума неистовые звуки.Я их ловлю, протягиваю руки…Но мерный строй безумному не дан.По морю звуков мчусь я без кормила…К чему стремлюсь – безумье и обман,А что само дается, мне не мило.* * *Та женщина, что мне была мила,Жила когда-то в этой деревеньке.Тропа к озерной пристани вела,К гнилым мосткам на шаткие ступеньки.Названье этой дальней деревушки,Быть может, знали жители одни.Холодный ветер приносил с опушкиЗемлистый запах в пасмурные дни.Такой порой росли его порывы,Деревья в роще наклонялись вниз.В грязи разжиженной дождями нивыЗахлебывался зеленевший рис.Без близкого участия подруги,Которая в те годы там жила,Наверное, не знал бы я в округеНи озера, ни рощи, ни села.Она меня водила к храму Шивы,Тонувшему в густой лесной тени.Благодаря знакомству с ней, я живоЗапомнил деревенские плетни.Я б озера не знал, но Эту заводьОна переплывала поперек.Она любила в этом месте плавать,В песке следы ее проворных ног.Поддерживая на плечах кувшины,Плелись крестьянки с озера с водой.С ней у дверей здоровались мужчины,Когда шли мимо с поля слободой.Она жила в окраинной слободке.Как мало изменилось все вокруг!Под свежим ветром парусные лодки,Как встарь, скользят по озеру на юг.Крестьяне ждут на берегу паромаИ обсуждают сельские дела.Мне переправа не была б знакома,Когда б она здесь рядом не жила.