Стихотворения. Рассказы. Гора

– Вы знаете, где ключ к этой свободе! Потому-то вам всегда будет тесно в любой общине. Возьмите меня в свои ученики, Пореш-бабу! Укажите мне путь к такому богу, который принадлежит всем: индуистам, мусульманам, христианам, брахмаистам,- всем без исключения, двери храма которого никогда не закрываются ни перед кем. Я хочу, чтобы он был не просто богом индуистов, но богом самой Индии!

Лицо Пореша-бабу засветилось тихим благоговением, и оп молча опустил глаза.

Тогда Гора повернулся к Шучорите, неподвижно сидевшей на стуле.

– Шучорита,- сказал он с улыбкой.- Отныне я уже не ваш гуру. Но молю вас об одном – возьмите меня за руку и отведите к своему настоящему гуру.

И он протянул ей правую руку. Шучорита встала, вложила свою руку в его, и они вместе склонились перед Порешем-бабу в глубоком поклоне.

Эпилог

Когда в тот вечер Гора вернулся домой, Анондомойи тихонько сидела на веранде перед своей комнатой. Он подошел к ней и опустился к ее ногам. Анондомойи подняла его голову и поцеловала.

– Ты моя мать! – воскликнул Гора.- Мать, в поисках которой я скитался повсюду, а она, оказывается, все время ждала меня дома. Ты не знаешь каст, ты не знаешь ненависти, для тебя все равны – только ты олицетворяешь для нас счастье! Индия – это ты!

– Ма,- попросил он немного погодя,- позови, пожалуйста, Лочмию, пусть она принесет мне стакан воды.

И тогда ласково, голосом, в котором еще слышались слезы, Анондомойи прошептала:

– Гора, давай я пошлю за Биноем!

Примечания

Большинство переводов произведений Р. Тагора, вошедших в настоящий том, даются по изд.: Рабиндранат Тагор, Собр. соч. в 12-ти томах, «Художественная литература», М. 1961-1965. Переводы из поэтических сборников «Крупицы», «Письмена» и «Искры» даются по изд.: Рабиндранат Тагор, Искры, «Художественная литература», М. 1970. Некоторые стихи печатаются по сборнику: Рабиндранат Тагор, Лирика, Гослитиздат, М. 1957.

А. Ибрагимов, М. Кафитина, В. Новикова, А. Гнатюк-Данильчук, А. Чичеров

О рисунках Р. Тагора

В возрасте шестидесяти семи лет Тагор бурно увлекся рисованием. Это был внезапный взрыв нового творчества, и произошел он в 1928 году. Сенсация началась через два года в Париже, в «Галери Пингаль»: там мир впервые увидел его акварели. Отзывы французов были восторженные. В 1930 году последовали выставки в Лондоне, Берлине, Нью-Йорке и в Москве.

Весь мир был поражен, что многогранный творческий гений Рабиндраната Тагора скрывал и дар художника. Поражало своеобразие и новизна таланта поэта, который начал рисовать без всякой подготовки, как дети. В Германии больше восхищались его рисунками людей, во Франции – пейзажами и фигурами животных.

Если на Западе слава к Тагору-художнику пришла сразу, то его соотечественники, впервые увидев его произведения на выставках в Калькутте и Бомбее в 1932-1933 годах, были смущены: необычайная новизна этой живописи была слишком неожиданной. Ведь тогда в Индии господствовала школа так называемого Бенгальского Возрождения искусства. Она возникла на рубеже XIX и XX веков и стремилась возродить традиции старой миниатюры и вообще угасшего художественного наследия, культивировала древние литературные сюжеты, эпические и мифологические образы, была проникнута духом национализма и возвеличением великого прошлого Индии. Но при этом художники Бенгальской школы развили мастерство рисунка и цвета на бумаге и тонкость приемов письма.

Ничего подобного не было у Тагора. Смущало его смелое новаторство и оригинальность, в то же время чувствовалась близость к современному искусству Европы и вместе с тем неповторимое своеобразие. Потом и Индия признала его как художника.

Случайные попытки рисовать изредка наблюдались у Тагора и раньше, но об этом знали немногие. Серьезное же творчество в этой области началось, когда он уже был в зените славы, и не только литературной. Вспомним, что он Создал мелодии и слова около двух тысяч пятисот песен, необыкновенно популярных в Бенгалии, и сам исполнял их; он оказал неоценимые услуги театру, и не только как драматург, но и как талантливый режиссер и даже актер. Этим видам искусства Тагор отдавался уже более полувека. Но последние двенадцать лет жизни он понемногу оставлял перо и переключил свои силы на графику и живопись. Он успел создать почти три тысячи картин и набросков.

Это была подлинная страсть: начав картину, он не мог ее бросить, работая бурно, редко более часа; это были, по существу, экспромты, каких он создавал до четырех-пяти в день.

«Утро моей жизни было полно песен; пусть закат моих дней будет полон красок». Уже будучи больным, Тагор говорил, что если бы у него оставались силы, он бы только рисовал.

Его живопись стоит особняком в истории современного индийского и мирового искусства. Конечно, он не был и не мог быть великим художником, не учась живописи и не приобретя мастерства, полагаясь только на интуицию и вдохновение. Но он проявил талант и самобытность в своей живописи.