Стихотворения, не вошедшие в сборники и ненапечатанные при жизни

Стихотворения, не вошедшие в сборники и ненапечатанные при жизни

Анне Ахматовой

Над горами — спокойные вспышки зарниц.
На столе — карандаш и тетрадь.
Ваши белые книги и шелест страниц, —
И над ними — дрожанье косматых ресниц —
Разве все это можно отдать?

И пушистую прядь золотистых волос,
И туманное утро в росе,
И шуршанье колючих цветущих мимоз,
И гортанные песни, что ветер разнес
По безлюдным и гулким шоссе.

Разве можно не помнить о юной тоске
В истомленный, полуденный зной,
О шуршании шины на мокром песке,
О беззвучности лунных ночей в гамаке
Под широкой, узорной листвой,

Это первое лето в мечтах и слезах,
И зловещее солнце в крови,
И какой-то наивный, ребяческий страх —
Все лежит в Вашем имени, в тихих стихах,
В непонятной тоске о любви.

1926

«В Люксембургском саду у газона…»

В Люксембургском саду, у газона,
Против серого зданья Сената,
На часы я смотрела когда-то,
Притворяясь наивно влюбленной.

В Люксембургском саду, у фонтана,
В жаркий август (вовек не забуду!)
Я поверила в яркое чудо.
Было тихо, безлюдно и рано.

Зелень свежая, воздух недвижный,
Воробьишек пугливая стая…
– Хорошо, что все это бывает
Только раз в нашей маленькой жизни.

1929

«Папоротник, тонкие березки…»

Папоротник, тонкие березки,
Тихий свет, вечерний тихий свет,
И колес автомобильный след
На пустом и мшистом перекрестке.

Ни стихов, ни боли, ни мучений,
Жизнь таинственно упрощена.
За спиной — лесная тишина,
Нежные, взволнованные тени.

Только позже, на лесной опушке
Тихо дрогнула в руке рука…
Я не думала, что жизнь хрупка,
Как фарфоровая безделушка.

1927

Терцины

Есть в лунном вечере черта,
Когда кончается земное
И расцветает чернота.

***
Есть где-то грань в полдневном зное,
Когда обычное гнетет,
И рвутся мысли в роковое.
* * *
То — сон зовет, то — звук цветет.

Страница из дневника

Я растеряла жемчуг дней,
Меня сковала непогода.
Огонь горит в душе моей,
Но нет, но нет ему исхода…

Здесь для меня забавы нет,
Я рвусь в заоблачные дали…
А на руке моей — браслет,
Как символ рабства и печали…

Вселенная

В. Матвееву

Небесный свод — к земле склоненный плат,
Грозящий мир тысячеглазый,
В немую гладь ничей пытливый взгляд
Еще не проникал ни разу.
Глухая даль, где каждая звезда –
Великий мир, предвечный и нетленный,
И мы – песчинки – падаем туда,
В пасть ненасытную Вселенной.
И только мысль меня одна мирит,
Что все великое от века и до века –
Пространство, вечность, времена, миры –
Живут в сознанье человека.

9. IV. 1924 Сфаят

Россия