Стихотворения и поэмы

…навсегда Владимир Маяковский —
Всех стихотворцев верная любовь!

Этой любви В. Саянов не изменял никогда. Он внимательно прислушивался и к стихам одного из поэтов «Кузницы» — Василия Казина, лирика которого раскрывала романтику повседневного труда просто и задушевно, без выспренности и декларативности, характерных для пролеткультовцев. В. Казин заговорил о рабочем человеке по-другому, не перенапрягая голоса, а в духе обычной дружеской беседы.

В книге «Признания» В. Казин сравнивал создание песни с трудом рабочего самой обычной профессии, — поэт ни в малейшей степени не стремился возвысить свой труд над любым другим:

Мой отец — простой водопроводчик,
Ну, а мне судьба судила петь,
Мой отец над сетью труб хлопочет —
Я стихов вызваниваю сеть.

Близкий мотив мы находим в цикле В. Саянова «О себе»:

Экой дурень,
Говорю о буре.
Впередышку только — о себе.
Вот и нынче слово штукатурю
И пою о жизни и борьбе.

Словно дети или младшие братья героев лирики В. Казина предстают перед нами герои многих стихов В. Саянова — молодые труженики, энтузиасты, комсомольская братва — те, о которых он говорит так же задушевно:

Ах, ребята, ах, друзья родные,
Девушки в малиновых платках…

Певцом этих «родных ребят» и почувствовал себя В. Саянов, он писал о них и для них без всякой выспренности, ходульности, как обращаются к самым лучшим друзьям.

Романтика ранних баллад Николая Тихонова, сочетавших верность конкретным «реалиям» времен гражданской войны с «поисками героя», с устремленностью к необычайному и легендарному, также по-своему отозвалась в лирике В. Саянова. В таких его произведениях, как «Братишке», «Побег шахтера Гурия под Клинцами» или «Шлем», ощущается высокий романтический настрой баллады:

Будто шлем этот был заговорен,
Переплыв берега и плоты,
За лесами, за степью, за морем
Будто шлемом спасаешься ты.

Самый интерес к «ладу баллад», пробужденный в советской поэзии Николаем Тихоновым, и впоследствии не остывал в стихах В. Саянова.

Весьма близким для В. Саянова — в первые годы его творческой работы — оказался и опыт Николая Асеева. Этот опыт глубоко усваивался и развивался в лирике В. Саянова и самым очевидным образом может быть прослежен в его ранней лирике. Если Маяковский утверждал в своем творчестве интонацию речи разговорной или ораторской, «выкрик вместо напева», то во многих — и наиболее характерных — стихах Н. Асеева мы зачастую слышим «напев вместо выкрика». Эта установка и отвечала лирической настроенности стихов В. Саянова, самому характеру его творчества. Не случайно он говорил впоследствии, что удачное лирическое стихотворение «неизбежно должно стать песней и романсом»[4].

Н. Асеев радостно и горделиво утверждал в «Весенней песне»,

Что
          свежестью первичной
Мы шли, обнесены,
Что
        не было привычной
Нам меры
                 и цены.

Тот же самый пафос «свежести», «первичности», решительного пересмотра привычных оценок — и в жизни и в искусстве — с самого начала определял особое звучание стихов В. Саянова, — даже тех, новаторский характер которых не бросался в глаза и которые, казалось бы, отвечали — своим строем, стилем — духу исстари сложившейся нормы, привычному размеру.

В творчестве Н. Асеева Саянов находил смелость образных решений, «сдвиги» планов — самого «ближнего», данного в резко очерченной конкретности и видимого во всех подробностях бытовой обстановки и самого дальнего, вмещающего пределы всей страны, всего мира, что сказывается и на характере стиха, структуре образа, свежести метафор, смелых и неожиданных. Конкретное, житейское, ставшее повседневным в наших условиях сочетается с мировым, всеобщим, исторически непреходящим.

Многое в ранней лирике В. Саянова отвечает ритмическому строю асеевского стиха, и, конечно, не случайно, что именно Н. Асеев — если говорить о поэтах старшего поколения — так одобрительно отозвался на появление книги «Фартовые года». Многое в ней было ему близко по духу, по самому характеру поэтического поиска. Испытывая на себе влияние Н. Асеева, В. Саянов на первых порах далеко не всегда умел разобраться в том, что в его творчестве является подлинно новаторским и плодотворным, а что несет на себе печать чисто формальной новизны, той усложненности стиха, которая далеко не всегда была внутренне оправданной. Это вызвало в свое время упреки читателей, которым Н. Асеев отвечал в стихотворении «Заплыв»:

Не из прихоти,
        не из причуд
Я в стихе своем
       сальто кручу…