Стихотворения (1809-1821)

Естественно, что прежде всего Батюшков отозвался на модные тогда и ожесточенные споры о языке. Это были споры о старом и новом. Шишков и его единомышленники, не принимая ничего нового, стремились вернуться к обветшалым формам мертвого книжного языка, чуть ли не к языку книжников допетровского времени, то есть к церковнославянскому. Наоборот, карамзинисты, не чуждавшиеся умеренно либеральных идей, боролись за русский язык, освобожденный от книжных пережитков старого. Борьбой русского с церковнославянским и характеризуется спор о языке того времени. Однако необходимо оговориться, что карамзинисты, защищавшие живые формы русского языка, еще весьма ограниченно понимали истинные пути его развития. Только с приходом Пушкина в литературу открывается настоящая широкая и свободная дорога для развития русского литературного языка. С арзамасцами Батюшков вступил в тесное общение до основания "Арзамаса". Приехав в Москву, он подружился с Вя-аемскии, который приветствовал его боевое "Видение", и с Жуковским. Позднее в Петербурге он познакомился с Дашковым, Блудовым, Уваровым. С последним его связывали интересы к древности. Единствен-ное "арзамасское" произведение Батюшкова, написанное совместно с С. С. Уваровым и изданное отдельной брошюрой, это брошюра "О греческой антологии", предполагавшаяся для арзамасского журнала. Батюшков не участвовал в "Арзамасе" в боевой период его деятельности. Когда он прибыл в Петербург, "Арзамас" уже клонился к упадку. Пародические церемонии с традиционным гусем к заключительному ужину уже теряли свой боевой смысл, так как враждебная "Беседа" уже прекратила свое существование. Забавляясь на подобных собраниях, Батюшков не разделял восторга арзамасцев перед того рода деятельностью. "Каждого арэамасца порознь люблю, но все они вкупе, как и все общества, бредят, карячатся и вредят", - писал он Гнедичу в феврале 1817 г.

3

Батюшков в своем творчестве примкнул к тому направлению в лирике, которое характеризуется стремлением к выражению субьек- тивных чувствований. Это направление утверждалось в литературе ; с 70-х гг. XVIII в.

Повяия личного чувства являлась основной линией его лирики, но содержание ее менялось. Первые стихи Батюшкова, если не считать ряда дидактических сатир, воспевают наслаждение жизнью. С первых шагов поэтической деятельности Батюшков решительно отказывается от высокой традиции оды XVIII в.; он не хочет

...громку лиру ввяв, пойти вослед Алкею,

Надувшись пузырем, родить один лишь дым...

Вместо громких од он пишет тихие элегии:

Что в громких песнях мне?

Доволен я мечтами,

В покойном уюлке тихонько притаясь...

("Послание к Н. И. Гнедичу", 1805 г.)

Уединение, дружба, любовь, мирные радости жизни, поэтическая мечта, преклонение "чувствованиям" и "сердцу", отрицание "холодного рассудка" вот темы, определившиеся в ранних элегических стихах Батюшкова. Одновременно выступает тема природы, одушевленной, как бы участвующей в радостях поэта:

Луга веселые велены,

Ручьи прозрачны, милый сад,

Ветвисты ивы, дубы, клены,

Под тенью вашею - прохлад

Ужель вкушать не буду боле?

("Совет друзьям", 1805 г.)

С 1809 г. появляются произведения, доставившие Батюшкову известность: это - пародическое "Видение на берегах Леты", распространившееся в списках, элегические "Воспоминания 1807 года", лучшие переводы из Парни, из Тибулла; к 1811 г. относится большое "Дружеское послание" к Жуковскому и Вяземскому "Мои пенаты".

1812 г. вызвал у Батюшкова военные темы. Отсюда появляется его тяготение к оде. Одическая форма применена им в Стихотворении "Переход через Рейн", но ода уже не возрождена в ее витийствен-но-торжественной форме; эти стихи переходят в элегические размышления, в которых от оды осталась широта темы (исторический пробег и картины прошлого вначале) и обязательный финал. Но общий той уже диктуется в лучшем случае мотивами героики и мечтательности в духе модной тогда "северной" лирики, с обязательным упоминанием "туманных облаков", "нагорных водопадов" и именованием поэтов "бардами". Более близким настроению поэзии Батюшкова является следующее стихотворение той же строфической формы: "На развалинах замка в Швеции". Одическая природа элегии явствует из сличения ее с аналогичным стихотворением Пушкина "Воспоминания о Царском Селе", написанным подобной же строфой (слегка измененной) [Сходство строф не случайно, как яд случайны словесные совпадения вроде следующих - у Батюшкова: "...скальд гремел яа арфе золотой"; у Пушкина "О скальд Россия вдохновенный... взгреми на арфе золотой"!]. В этой "монументальной" влегии душевные излияния поэта облекаются 8 формы исторических воспоминаний и размышлений о минувшем.

К этому же времени относится послание Дашкову, рисующее впечатление от разоренной Москвы, а также военные романсы Батюшкова, в числе их знаменитый "Гусар".