Стихотворения

         Дробись, дробись, волна ночная,
И пеной орошай брега в туманной мгле.
         Я здесь стою близ моря на скале,
         Стою, задумчивость питая,
Один, покинув свет, и чуждый для людей,
И никому тоски поверить не желая.
         Вблизи меня палатки рыбарей;
         Меж них блестит огонь гостеприимный,
Семья беспечная сидит вкруг огонька
         И, внемля повесть старика,
         Себе готовит ужин дымный!
         Но я далек от счастья их душой,
         Я помню блеск обманчивой столицы,
Веселий пагубных невозвратимый рой.
         И что ж? – слеза бежит с ресницы,
И сожаление мою тревожит грудь,
Года погибшие являются всечасно;
         И этот взор, задумчивый и ясный —
         Твержу, твержу душе: забудь.
Он все передо мной: я все твержу напрасно!..
         О, если б я в сем месте был рожден,
         Где не живет среди людей коварность:
Как много бы я был судьбою одолжен —
         Теперь у ней нет прав на благодарность! —
         Как жалок тот, чья младость принесла
Морщину лишнюю для старого чела
         И, отобрав все милые желанья,
Одно печальное раскаянье дала;
Кто чувствовал, как я, – чтоб чувствовать страданья,
Кто рано свет узнал – и с страшной пустотой,
Как я, оставил брег земли своей родной
         Для добровольного изгнанья!

1830

К *** («Не думай, чтоб я был достоин сожаленья…»)

Не думай, чтоб я был достоин сожаленья,
Хотя теперь слова мои печальны, – нет,
Нет! все мои жестокие мученья —
Одно предчувствие гораздо больших бед.

Я молод; но кипят на сердце звуки,
И Байрона достигнуть я б хотел;
У нас одна душа, одни и те же муки, —
О, если б одинаков был удел!..

Как он, ищу забвенья и свободы,
Как он, в ребячестве пылал уж я душой.
Любил закат в горах, пенящиеся воды
И бурь земных и бурь небесных вой.

Как он, ищу спокойствия напрасно,
Гоним повсюду мыслию одной.
Гляжу назад – прошедшее ужасно;
Гляжу вперед – там нет души родной!

1830

Предсказание

Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь – и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож:
И горе для тебя! – твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет все ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.

1830

10 июля (1830)