Стихийное бедствие

А вывел когда-то Прищепино из пребедности на широкую дорогу жизни Терентий, отец Агафона, созывавшего ныне со всех концов необъятной страны блудных жителей села за каким-то делом. Еще во время оно устроился Терентий на железной дороге кондуктором, прижился там и стал, как патриот села, тянуть своих. Прищепкинцы, не сводившие концы с концами, были рады избавиться от лишних ртов да заодно вывести детей в люди. Однако постепенно село стало жить именно за счет своих проводников. Они ж по стране колесят, в Москве бывают, в других важных городах, ну и, понятно, всякий товар могут купить по угодной цене. Так что снабжение в Прищепино прекрасное. Одеваются здесь в самое модное. Можно встретить рижскую шляпку с полями, кожаную кепку из Улан-Удэ и даже кроличью шапку-ушанку, которую достанешь разве только в столице.

Прищепино — единственное село в области, где даже зимой не переводятся апельсины. И все это дали родному селу проводники. Профессия стала почетной, престижной. Были семьи, где все до единого служили в вагонах. Понятно, что коровами, баранами, курами заниматься в Прищепино стало некому, да и зачем, когда всегда привезти можно. Больше того, здесь уже давно никто не косил, не жал и не сеял. Формально село входило в колхоз «Вперед», имело здесь бригаду, но в бригаде числились одни старухи, которые годились разве что пасти гусей.

Правда, сады здесь были неплохие. Посаженные давно, они еще давали хороший урожай, и осенью проводники волокли яблоки на станцию мешками, которые затем спокойно ехали в купе проводников до тех мест, где яблок не бывало и где они были в цене.

Бригадир Агафон тоже когда-то шел по стопам своего отца, благодетеля всего села, но, выпрыгивая как-то на ходу со скорого, не желавшего останавливаться на «Платформе 317 км», сломал ногу и вынужден был вернуться домой. Но поезда с того времени стали покорно останавливаться на скромном полустанке, а он, в свою очередь, получил его нынешнее солидное наименование.

Стараниями бригадира в селе была открыта профессионально-техническая школа с железнодорожным уклоном, где дети, изучая географию и мечтая о дальних странствиях, очень скоро получали возможность воплощать свою мечту в жизнь.

Единственное, чего не удалось бригадиру, так это пробить селу статут рабочего поселка, что сразу сняло бы с Прищепино заботы о сельских работах. Агафону возразили в районе, что проводник — это не рабочий, а служащий, а служащих поселков не бывает, как не бывает поселков чиновников или поселков бюрократов.

И все же окрестные села люто завидовали прищепинцам:

— От устроились, холеры.

И вот теперь что-то случилось. Из-за пустяков Агафон Терентьич не стал бы тратиться на телеграммы в разные концы страны. Это и тревожило прибывших. Строили догадки, некоторые умничали, разворачиваясь до фантастических гипотез… Так что зазывать на собрание в приказном порядке, как это часто практикуется, в Прищепино не пришлось. Приехавшие в последнюю минуту торопливо умывались с дороги, чистили форму и спешили в клуб. На собрания было принято являться только в форме.

Уже в шесть большой каменный клуб был полон. В отличие от других сельских клубов он был в ухоженном состоянии, здесь вовсю функционировала художественная самодеятельность, и лузгать семечки во время киносеансов запрещалось категорически. Самодеятельность в основном была детская (школы с железнодорожным уклоном) и устраивала вечера на волнующие души жителей темы: «Хозяин вагона», «Постелью и чаем пассажира привечаем» и «Молодым везде у нас дорога», где молодежь воспитывала себя в духе страстной любви к своей профессии.

Последним на собрание пришел, как это ни странно, сам Агафон Терентьич. Считалось, что он правит тезисы доклада в своем кабинете, но он просто дослушивал там репортаж о футбольном матче с участием «Локомотива». (Все в Прищепино, естественно, болели только за эту команду.)

Пока Агафон топает к столу президиума из кабинета, у нас есть возможность сказать несколько слов о самом кабинете… Всю стену занимает в нем карта железных дорог страны, а на отдельной этажерке аккуратно стоят карманные брошюры с расписаниями всех поездов нашего государства. Таким образом, хозяин кабинета всегда точно знает, в какой точке находится любой житель его селения. Памятка с номерами вагонов висит отдельно. В скобочках указан номер вагона в обратном направлении.

Именно из-за полноты этих данных почти все телеграммы Агафона попали в точку. Не добрались до Прищепино только двое: Коновалов — он был в Париже и Темечкина — ее поезд опаздывал на восемь часов где-то в районе Караганды.

Приемник сообщил, что игра закончилась вничью, ждать больше было нечего, и Агафон Терентьич, надев свой парадный проводниковский костюм и взяв трость, пошел в клуб.

Еще недавно он ходил с костылем, потом с палкой, но вот Коновалов привез ему из Бельгии красивую трость, и Агафон, рискуя жизнью, стал ходить с этой ненадежной, похожей на соломинку, заграничной чепуховиной.

При его появлении зал загомонил. Агафон молча прошел к столу президиума и сел в гордом одиночестве.