Стихи (перевод М. Н. Ваксмахера)

Обведенные тенью глаза будто замки в ограде руин
Бездонность оврагов между ней и последним
взглядом ее
В чудесную пору весны
Когда землю румянят цветы
Этот отказ от всего
Все помыслы ближних только о ней для нее
Но об этом не знает она
Ее жизнь даже нет не ее просто жизнь
Ее грудь безмятежна и лоб не знает
Как упорно ее волнистые волосы убаюкивают его.

Слова какие слова черный или Севенны
Бамбук дышать или лютик
Говорить это значит ее ногами ходить
Ее руками в муке предсмертной скрести одеяло
Открыты глаза без ключа
Без усилий вот уши и рот
Вот крови пятно а не ярость летнего солнца
Вот бледность а не бессонная ночь которая может
пройти.

Свобода она непонятнее даже визита врача
Какого врача мерцает в пустыне свеча
Бледное пламя на донышке дня
Вечность она началась и закончится вместе
с кроватью
Но для кого говоришь ты если не знаешь
Если знать не желаешь
Если больше не знаешь
О сжальтесь
Что вообще это значит говорить.

Легкость сама

Нежность твоя твои пораженья и мягкая гордость
Легендарная география взглядов и ласк
Органное колдовство
Смешение рук и глаз
Трав и снегов
Трав и весны
И невидимой дрожи моря под прикосновеньем дождя
Смешение тишины и твоей магнетической ясности
И ветра который приносит губам привкус молодости
И далекого поцелуя

Ветра чью руку ты чувствуешь вдруг под одеждой.

"Заброшенный дом…"

Заброшенный дом
безобразные
Дома
нежилые жалкие
Дома
Как пустые тома.

Мираж

Что предо мною
Затравленный взгляд
Взгляд беспокойней чем крыса в звериной
берлоге
Взгляд женщины скрытной
Отвергнутой
Похожей на то
О чем никогда не пишу.

Нуш

Откровенность порывов
Легкость близости
Ласка волос.

Без подозрительности без тревоги
Твои глаза отдаются всему что видят
И на виду у всего на что они смотрят.

Доверчивость хрусталя
Между двумя зеркалами
Ночью твои глаза растворяются в темноте
Чтобы слить пробужденье с желаньем.

Прощенье

Она мне велела завтракать под столом
Простите под облаком

Надежда надежда без края
Детство когда изворотливый холод полям
не давал покоя

На крышах гнездилось удушье
Лаванда
Протяженность женского тела

Она была смирной покорной
Верной
Легкой немой обедненной
Моими мечтами

День выпивал ядовитые сумерки.

Сердечное воспоминанье

Был раскатистый смех печальный
Маятник замер
Рыжая рысь поспешила упрятать своих малышей.

Волны плотного хохота в раме агонии
Нагота обращает в шутку бледность свою
Нагота обращает в шутку
Целомудренный глаз маяка надежду кораблекрушений.

При вспышке молнии