Бывало, все в душе моей будилоСвятые сны и звуки песнопеньяИ чистые, как юность, впечатленья!Как я любил вечернее светило,Когда оно задумчиво гляделоВ мое окно — и на полу несмелоЛучом зеленым весело чертилоКвадраты окон, сумрак наполняяКаким-то светозарным, белым дымом…И в проблеске его неуловимомМне чудилася прелесть неземная…Как привиденье — смутный блеск луныРождал в душе, взволнованной невольно,Прекрасные, пленительные сны.Так старому ботанику довольноЗасохшего и мертвого стебля,Чтоб по нему его воображеньеНарисовало небо и поля,Где расцвело усопшее растенье…И, свет луны случайно уловив,— Исполненный восторженной истомы,Я создавал хрустальные хоромыИз снежных льдин: и чудный их извив,И звонкого кристалла их изломыЯ поясами радуг обвивалИ освещал алмазными лучами.И наполнял я лучезарный залПрекрасными и бледными тенями,Без крови теплыми и ясными без света,Как скорбь влюбленных, как мечта поэта,Рожденная весенними ночами…Теперь — не то, от волшебства небесМоя душа угрюмо удалилась.Волшебный мир лазурных грез исчез,Тоска небес тоской земли сменилась.Вчера я свечи погасил — и светНочной луны проник в окно случайно,Как призрак робкий, как немая тайна,Лия вокруг болезненный привет.Но он в душе моей не пробудилНи прежних снов, ни вымыслов прекрасных.Я на него, безмолвен и уныл,Смотрел в мечтах холодных и бесстрастных.И думал я: зачем он светит мне,Печальным факелом блуждая в вышине?Зачем, дразня капризными лучами,Обворожал он детские мечты, —Он, созерцающий спокойно с высотыВсе преходящее пред смертными очами?И было мне обидно и смешноЗа детский сон, исчезнувший так скоро,И, чтобы скрыть луч месяца от взора,Завесил я окно!