Стихи и поэмы

Вся боль тех лет теперь должны пропасть.

Сюда приехал я, чтоб без следа

Их смыть слезами счастья навсегда.

О, где еще земля так хороша?

Здесь мать кормила грудью малыша.

И только на родимой стороне

Смеется, словно сыну, солнце мне.

Дуна-Вече, 1842 г.

 

 

МЕЧТА

Знаешь, милый друг Петефи,

Я нисколько не боюсь,

Что тебе отдавит плечи

Счастья непосильный груз!

Подарило тебе счастье

Эту лирочку одну,

Чтоб выманивал ты песни,

Щекоча ее струну.

Если б из страны волшебной

Голос феи прозвучал:

«Ну, сынок, чего ты хочешь?

Чем бы ты владеть желал?

Я сегодня буду щедрой...

Слышишь? Песни и мечты —

Все, что хочешь, станет явью,

Если пожелаешь ты.

Хочешь славы? Станут песни

Чащей лавровых ветвей,

Так, что и венец Петрарки

Не затмит твоих кудрей!

Ведь Петрарка и Петефи

Сделались почти родней,

Уж они сумеют лавры

Поделить между собой!

А богатства пожелаешь —

Превратим любой твой стих

В жемчуга для украшенья

Шпор и пуговиц твоих!»

Ну? О чем она тоскует

И болит, душа твоя?

Друг! Откуда дует ветер —

Ты не скроешь! Вижу я!

Ты б сказал: «Прелестен жемчуг,

Слава тоже хороша,

Но, признаюсь откровенно,

Не к тому лежит душа.

Если, фея, ты желаешь

Мне доподлинных удач —

Дай мне то, чем не владеют

Ни мудрец и ни богач.

Словно две звезды в созвездье,

С милой девушкою той

В бесконечность мчаться вместе —

Вот о чем горю мечтой!

Дайте прутик, на который

Я б поймал, как птицелов,

Эту птичку, это сердце,

Этой девушки любовь!»

Гёдёллё, 1843 г.

 

 

НАДОЕВШЕЕ РАБСТВО

Все, что мог, я делал,

Втайне мысль храня,

Что она полюбит

Наконец меня.

Удержу не знал я, —

Так, спалив амбар,

Рвется вдаль по крышам

Городской пожар.

А теперь я слабым

Огоньком костра

Пред шатром пастушьим

Тлею до утра.

Был я водопадом,

Рушился со скал.

Мой обвал окрестность

Гулом оглашал.

А теперь я мирно

От цветка к цветку

И от кочки к кочке

Ручейком теку.

Был я горной высью,

Выступом скалы,

Где в соседстве молний

Жили лишь орлы.

Рощей стал теперь я,

Где в тени ветвей,

Исходя тоскою,

Свищет соловей.

Чем я только не был,

Чем не стал потом!

Девушке, однако,

Это нипочем.

Нет, довольно! Брошу!

Дорога цена.

Этих жертв не стоит,

Может быть, она.

О любовь, напрасно

Цепи мне куешь!

Пусть и золотые —

Это цепи все ж.

Я взлечу на крыльях,

Цепи сброшу ниц,

Так к себе свобода

Манит без границ!

Дебрецен, 1843 г.

 

 

НЕУДАВШИЙСЯ ЗАМЫСЕЛ

Всю дорогу к дому думал:

«Что скажу я маме,

Ведь ее, мою родную,

Не видал годами?

И какое слово дружбы

Вымолвлю сначала —

Ей, которая мне люльку

По ночам качала?»

Сколько выдумок отличных

В голове сменялось!

И казалось — время медлит,

Хоть телега мчалась.

Я вошел. Навстречу мама!

Не сказав ни слова,

Я повис, как плод на ветке

Дерева родного.

Дуна-Вече, 1844 г.

 

 

ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ

Я твой и телом и душой,

Страна родная.

Кого любить, как не тебя!

Люблю тебя я!

Моя душа — высокий храм!

Но даже душу

Тебе, отчизна, я отдам

И храм разрушу.

Пусть из руин моей груди

Летит моленье:

«Дай, боже, родине моей

Благословенье!»

Не буду громко повторять

Молитвы эти —

Что ты дороже мне всего

На белом свете.

Вслед за тобой я — тайный друг —

Иду не тенью:

Иду всегда — и в ясный день,

И в черный день я!

Он меркнет, день; все гуще тень

И мгла ночная.

И по тебе растет печаль,

Страна родная.

Иду к приверженцам твоим...

Там, за бокалом,

Мы молимся, чтоб вновь заря

Твоя сверкала.

Я пью вино. Горчит оно,

Но пью до дна я —

Мои в нем слезы о тебе,

Страна родная!

Дебрецен, 1844 г.

 

 

АЛФЕЛЬД

Что мне в романтизме ваших дебрей,

Соснами поросшие Карпаты!

Я дивлюсь вам, но любить не в силах,

Редкий гость ваш, но не завсегдатай.

Алфельд низменный — другое дело:

Тут я дома, тут мое раздолье.

Загляжусь в степную беспредельность,

Вырываюсь, как орел, на волю.

Мысленно парю под облаками

Над смеющимся, цветущим краем.

Колосятся нивы, версты пастбищ

Тянутся меж Тисой и Дунаем.

Звякая подвесками на шее,

Средь степных миражей скот пасется.

Днем с мычаньем обступает стадо

Водопойный желоб у колодца.

Табуны галопом мчатся. Ветер

Вбок относит топот лошадиный.

Гикают табунщики, пугая

Хлопаньем арапников равнину.

За двором качает ветер ниву,

Как ребенка на руках, и всюду,

Где ни встретишь одинокий хутор,

Тонет он средь моря изумруда.

Утки залетают вечерами

Из окрестностей, кишащих птицей.

Сядут в заводь и взлетают в страхе,

Лишь тростник вдали зашевелится.

В стороне корчма с кривой трубою,

Вся облупленная по фасаду.

Здесь, спеша на ярмарку в местечко,

Смачивают горло конокрады.

Ястреб в чаще ивняка гнездится

Близ корчмы, где дыни на баштане.

Тут от сорванцов-ребят подальше

И для выводка его сохранней.

В ивняке потемки и прохлада,

Разрослась трава, цветет татарник.

Изомлев до одури на солнце,

Ящерицы прячутся в кустарник.

А где небо сходится с землею,

Несколько туманных, стертых линий.

То верхи церковных колоколен

И садов фруктовых в дымке синей.

Алфельд! Ты красив, здесь я родился,

Здесь меня качали в колыбели.

Стань мне в будущем моей могилой

У последней и конечной цели!

Пешт, 1844 г.

 

 

К СОЛНЦУ

Сударь, стойте, удостойте

Хоть лучом внимания!

Почему вы так скупитесь

На свое сияние?

Каждый божий день плететесь

Надо мной по небу вы,

Почему ж в моей каморке