Стихи и пьесы

Фиогуров был учитель

значит физику учил

Горский адвокат мучитель

буквоед и князь чернил

а Изотов был концом

ну как будто был отцом

воришку сына он имел

молчит Изотов онемел

стыдится верно

или лицемерно

а Соня девушкой была

и тихой девушкой плыла

в роскошных платьях расписных

в московской шляпке золотой

в средине гордых гор лесных

она казалась молодой

её жених был парень Влас

без туфелек и без числа

он не сводил далёко глаз

с румяного лица

и долго долго ждал кольца

однажды все они толпой

заснули. Ночь была конечно

в железной ванне водопой

шуршал водичкою беспечной

очень много было часов

шёл час ночной тридцать пятый

и спали все без голосов

и каждый был богатый

имел мундир и сто рублей

и много веток и стеблей

вот спят они и смотрят сны

одни из них противны

другие как стакан ясны

четвёртые крапивны

то видит пуговицу он

и думает ужели это сон

пускает она имеет вид орешка

мы скажем мы скажем

этот сон насмешка

то видит форточку она

и в форточке цветок отличный

краснеет от такого сна

затем что это неприлично

то видят численность они

простую как весло

и численность лежит как дни

от страха ноги им свело

то видят хвостики вещей

то может быть события

что будто лев рукой своей

пришёл сюда убить её

убить родить бедняжку

ничтожную бумажку

уже они устали спать

и мигом все проснулись

прошли на речку утопать

едва воды коснулись

вода прозрачная текла

от горки к морю вниз

сначала Соня вниз пошла

как яблочко анис

за нею влезли остальные

и утонули как стальные

на берегу остались брюки

да платья пышные её

немного ног большие руки

дыханье память вот моё

<8–9 июня 1929>

БОЛЬНОЙ КОТОРЫЙ СТАЛ ВОЛНОЙ

увы стоял плачевный стул

на стуле том сидел аул

на нём сидел большой больной

сидел к живущему спиной

он видел речку и леса

где мчится стёртая лиса

где водит курицу червяк

венок звонок и краковяк

сидит больной скребёт усы

желает соли колбасы

желает щёток и ковров

он кисел хмур и нездоров

смотри смотри бежит луна

смотри смотри смотри смотри

на бесталанного лгуна

который моет волдыри

увы он был большой больной

увы он был большой волной

он видит здание шумит

и в нём собрание трещит

и в нём создание на кафедре

как бы на паперти стоит

и руки тщетные трясёт

весьма предметное растёт

и все смешливо озираясь

лепечут это мира аист

он одинок

и членист он ог

он сена стог

он бог

но он был просто муравей

в шершавой ползал мураве

искал таинственных жучков

кусал за тётки мужичков

увы он был большой больной

мясной и кожаный но не стальной

он брал худую пирамиду

и прославлял Семирамиду

и говорил: я бледен, беден

я будто крыса тощ и вреден

во мне остались пустяки

четыре печени да костяки

но врач ему сказал граждане

я думаю что вы не правы

и ваше злое ожидание

плевок в зелёные дубравы

плевок в зелёные растенья

добавлю: в мира сотворенье

вот вам моё стихотворенье:

"ну что зелёные, зелёные

какие ж могут быть растенья

и тучи бегают солёные

и куры спят как сновиденья"

ну что вы мне твердите право

про паука и честь и травы

вы покажите мне стакан

в котором бегает полкан

который лает гав гав гав

скажу пред смертью не солгав

я болен болен как дитя

на мне платочков триста штук

давай лечебного питья

по предписанию наук

так молвил больной усмехаясь

на север и запад чихаясь

но доктор как тихая сабля

скрутился в углу как доска

и только казённая шашка

спокойно сказала: тоска

мне слышать врачебные речи

воды постепенный язык

пять лет продолжается вечер

болит бессловесный кадык

и ухо сверлит понемногу

и нос начинает болеть

в ноге наблюдаю миногу

в затылке колючки и плеть

ну прямо иголки иголки

клещи муравьеды и пчёлки

вот что странно

он стал похожим на барана

он стал валяться на кровати

воображать что он на вате

что всюду ходят грёзы феи

и Тицианы и Орфеи

синицы тёщи и мартышки

играют в тусклые картишки

но этого ничего не было

ему всё это показалось

оно воды великой не пило

всё быстро в мире развязалось:

стекло стоявшее доселе

в связи с железною дорогой

теперь кивает еле еле

и стало долгой недотрогой

корова бывшая женою

четвероногого быка

теперь качает сединою

под белым сводом кабака

и видит как полкан

залез в большой стакан

звезда казавшаяся ране

одною точкою в грязи

теперь сверкает на овце

на котелке на торговце

и всё вообще переменилось

о Бог смени же гнев на милость

так на войне рубила шашка

солдаты и рыжих и седых

как поразительная сабля

колола толстых и худых

сбирались в кучу командиры

шипели вот она резня

текли желудочные жиры

всю зелень быстро упраздня

ну хорошо ревёт чеченец

ну ладно плакает младенец

а там хихикает испанец

и чирикает воробей

ты не робей

ты знай что ты покойник

и всё равно что рукомойник

так говорил больному врач

держа ручные кисти над водой

во фраке чёрном будто грач

не в позументах — с бородой

и с продолжительной тоской

вот он какой

увы стоял в зверинце стул

увы увы там был аул

там собиралися казаки

и собиралися кусаки

и грациозный разговор

вели с утра до этих пор

был слышен шум тяжёлых шпор

увы увы он был мертвец

ты не носи ему овец

ты не ходи к нему с посудой

и не зови его Иудой

где стул где поле где аул

он поплясал и он уснул

и снова увидал аул.

Как же так?

3 мая 1929

Снег лежит…

снег лежит

земля бежит

кувыркаются светила

ночь пигменты посетила

ночь лежит в ковре небес

ночь ли это? или бес?

как свинцовая рука

спит бездумная река

и не думает она

что вокруг неё луна