Стихи

Мздой облагает зима, как баскак, Окна и печи, но стужа в их книгах Ханский указ на вощеных брусках О наложении зимнего ига.

Огородитесь от вьюги в стихах Шубой; от неба - свечою; трехгорным От дуновенья надежд, впопыхах Двинутых ими на род непокорный".

* Крепкий кому - подвластный, обязанный данью или податью. 1916, 1928 Борис Пастернак. Сочинения в двух томах. Тула, "Филин", 1993.

ДУРНОЙ СОН Прислушайся к вьюге, сквозь десны процеженной, Прислушайся к голой побежке бесснежья. Разбиться им не обо что, и заносы Чугунною цепью проносятся понизу Полями, по чересполосице, в поезде, По воздуху, по снегу, в отзывах ветра, Сквозь сосны, сквоз 1000 ь дыры заборов безгвоздых, Сквозь доски, сквозь десны безносых трущоб.

Полями, по воздуху, сквозь околесицу, Приснившуюся небесному постнику. Он видит: попадали зубы из челюсти, И шамкают замки, поместия с пришептом, Все вышиблено, ни единого в целости, И постнику тошно от стука костей. От зубьев пилотов, от флотских трезубцев, От красных зазубрин карпатских зубцов. Он двинуться хочет, не может проснуться, Не может, засунутый в сон на засов.

И видит еще. Как назем огородника, Всю землю сравняли с землей на Стоходе. Не верит, чтоб выси зевнулось когда-нибудь Во всю ее бездну, и на небо выплыл, Как колокол на перекладине дали, Серебряный слиток глотательной впадины, Язык и глагол ее,- месяц небесный. Нет, косноязычный, гундосый и сиплый, Он с кровью заглочен хрящами развалин. Сунь руку в крутящийся щебень метели,Он на руку вывалится из расселины Мясистой култышкою, мышцей бесцельной На жиле, картечиной напрочь отстреленной. Его отожгло, как отеклую тыкву. Он прыгнул с гряды за ограду. Он в рытвине. Он сорван был битвой и, битвой подхлеснутый, Как шар, откатился в канаву с откоса Сквозь сосны, сквозь дыры заборов безгвоздых, Сквозь доски, сквозь десны безносых трущоб.

Прислушайся к гулу раздолий неезженных, Прислушайся к бешеной их перебежке. Расскальзывающаяся артиллерия Тарелями ластится к отзывам ветра. К кому присоседиться, верстами меряя, Слова гололедицы, мглы и лафетов? И сказка ползет, и клочки околесицы, Мелькая бинтами в желтке ксероформа, Уносятся с поезда в поле. Уносятся Платформами по снегу в ночь к семафорам.

Сопят тормоза санитарного поезда. И снится, и снится небесному постнику... 1914, 1928 Борис Пастернак. Сочинения в двух томах. Тула, "Филин", 1993.

ВОЗМОЖНОСТЬ B девять, по левой, как выйти со Страстного, На сырых фасадах - ни единой вывески. Солидные предприятья, но улица - из снов ведь! Щиты мешают спать, и их велели вынести.

Суконщики, С.Я., то есть сыновья суконщиков (Форточки наглухо, конторщики в отлучке). Спит, как убитая, Тверская, только кончик Сна высвобождая, точно ручку.

К ней-то и прикладывается памятник Пушкину, И дело начинает пахнуть дуэлью, Когда какой-то из новых воздушный Поцелуй ей шлет, легко взмахнув метелью.

Во-первых, он помнит, как началось бессмертье Тотчас по возвращеньи с дуэли, дома, И трудно отвыкнуть. И во-вторых, и в-третьих, Она из Гончаровых, их общая знакомая! 1914 Борис Пастернак. Сочинения в двух томах. Тула, "Филин", 1993.

ДЕСЯТИЛЕТЬЕ ПРЕСНИ (Отрывок)

Усыпляя, влачась и сплющивая Плащи тополей и стоков, Тревога подула с грядущего, Как с юга дует сирокко.

Швыряя шафранные факелы С дворцовых пьедесталов, Она горящею паклею Седое ненастье хлестала.

Тому грядущему, быть ему Или не быть ему? Но медных макбетовых ведьм в дыму Видимо-невидимо.

. . . . . . . . . . . . . .

Глушь доводила до бесчувствия Дворы, дворы, дворы... И с них, С их глухоты - с их захолустья, Завязывалась ночь портних (Иных и настоящих), прачек, И спертых воплей караул, Когда - с Канатчиковой дачи Декабрь веревки вил, канатчик, Из тел, и руки в дуги гнул, Середь двора; когда посул Свобод прошел, и в стане стачек Стоял годами говор дул.

Снег тек с расстегнутых енотов, С подмокших, слипшихся лисиц На лед оконных переплетов И часто на плечи жилиц.

Тупик, спускаясь, вел к реке, И часто на одном коньке К реке спускался вне себя От счастья, что и он, дробя Кавалерийским следом лед, Как парные коньки, несет К реке,- счастливый карапуз, Счастливый тем, что лоск рейтуз Приводит в ужас все вокруг, Что все - таинственность, испуг, И сокровенье,- и что там, На старом месте старый шрам Ноябрьских туч; что, приложив К устам свой палец, полужив, Стоит знакомый небосклон, И тем, что за ночь вырос он. В те дни, как от побоев слабый, Пал на землю тупик. Исчез, Сумел исчезнуть от масштаба Разбастовавшихся небес.

Стояли тучи под ружь 1000 ем И, как в казармах батальоны, Команды ждали. Нипочем Стесненной стуже были стоны.

Любила снег ласкать пальба, И улицы обыкновенно Невинны были, как мольба, Как святость - неприкосновенны. Кавалерийские следы Дробили льды. И эти льды Перестилались снежным слоем И вечной памятью героям Стоял декабрь. Ряды окон, Не освещенных в поздний час, Имели вид сплошных попон С прорезами для конских глаз. 1915 Борис Пастернак. Сочинения в двух томах. Тула, "Филин", 1993.