Стихи

Не вернёшься назад.

За годами годы

Бегут чередой.

Знакомой дорогой

Иду я домой.

Чего ж мне навстречу

Сестра не идёт?

Чего ж меня мать

Из окна не зовёт?

Забита калитка.

Кругом — тишина.

Высокое небо,

Большая луна.

О детство, о юность,

О бой за Днепром!

Горбатая улица,

Низенький дом…

1935.

У ДНЕПРА

Я иду, иду тропинкою,

Песней новою звеню.

Солнце алою косынкою

Машет умершему дню.

Город тенями увесила

Наступающая ночь.

Хорошо, товарищ, весело

Землю тёплую толочь.

Замирает и безлюдится

Берег сонного Днепра.

Но я верю: завтра сбудется,

Что задумали вчера.

1922.

ГРОЗА

Всё накалил полдневный жар,

А дождик бесполезный

Ещё молчал.

И вдруг — удар

Открыл в полнеба бездну.

Пыль на деревьях и листах,

Взлетая, обжигала,

А сумеречная теснота

Стояла и стояла.

И вдруг — рванулись

Рукавом

Потоки вод журчащих.

Запели крыши.

Каждый дом

Разбрызгал в окнах счастье

Под взглядом дождевой воды,

Огромным и лучистым,

Склонили голову плоды

И развернулись листья.

Гром нехотя ушёл, унёс

Рычанье и ворчанье,

И над землёю улеглось

Зелёное молчанье.

1924.

ДОРОГА НА ЗАПОРОЖЬЕ

Ведёт дорога к Запорожью,

Уходит степь на Днепрогэс,

Когда-то здесь по бездорожью

Ходил я в монастырский лес.

Из-за холмов прохладой тянет,

И туча в небе за Днепром,

Как рыба в синем океане,

Бесшумно двигает хвостом.

Качает и трясёт машина,

На всём пути по сторонам

Деревья, пригибаясь чинно,

Спешат поклон отвесить нам.

Стоит вдали гора, лысея,

С огромным глазом, как циклоп.

— Как из блужданий Одиссея, —

Подсказывает агитпроп.

Я отвечаю:  — Да, похоже.

Курган от старости облез…

Ведёт дорога к Запорожью,

Уходит степь на Днепрогэс.

А встречный ветер в уши свищет,

Я узнаю знакомый вид:

Всё те же вербы на кладбище.

Где мой товарищ мирно спит.

С землёю он простился рано,

Но всюду был самим собой

И четверть века неустанно

Бросал сухие цифры в бой.

И цифры раздвигали горы,

Мосты вставали по местам,

Тоннели, реки и озёра

Неслись навстречу поездам.

А он, не думая об этом,

За труд свой не просил наград.

Играл зеленоватым светом

Упрямый человечий взгляд.

И снова я припомнил с дрожью,

Что я живу, а он исчез…

Ведёт дорога к Запорожью,

Уходит степь на Днепрогэс.

Здесь пулемёт решал победу,

Пыль веером взлетала вверх,

Махновцы здесь плясали в среду

И горько плакали в четверг.

Волы мычали. Скрип телеги

Мешался с грохотом пальбы,

И конь взбесившийся с разбега

Валил дорожные столбы.

Зовут назад былого тени…

Я, отбиваясь, морщу лоб.

О хлебе, о дождях, о сене

Рассказывает агитпроп.

Белеет дом с вишнёвым садом,

На огороде детский гам,

И, камнем выложенный, рядом

Читаю лозунг: «Смерть врагам!»

Над самым склоном, у подножья,

Он к нам летит наперерез.

Ведёт дорога к Запорожью,

Уходит степь на Днепрогэс.

Не видно ей конца и края,

Ей не под силу духота,

И туча, скорость набирая,

Свинцовым ливнем налита.

Всё чаще молнии кривые

То небо чиркают пером,

То, как рекламы огневые,

Вещают: «Принимайте гром!»

Острее пряный запах тмина,

И пыль столбом встаёт в пути…

Деревья, пригибаясь чинно,

Не разгибаются почти.

Далёк ли, близок ли посёлок, —

Не видно. Ветер крутит прах.

Стекла разбитого осколок

Поймал и держит луч впотьмах.

И первый гром, простор тревожа,

Трещит и рвёт края небес.

Ведёт дорога к Запорожью,

Уходит степь на Днепрогэс.

1940.

ТУЧКА И ПОДСОЛНУХ

На горе подсолнух

Головой качает,

Тучку грозовую

Шелестом встречает:

«Что вам надо, тучка,

Вы откуда родом,

Отчего над нашим

Встали огородом?»

«Гражданин подсолнух, —

Тучка отвечала,—

За Днепром широким

Я жила сначала.

Ветер, старший братец,

Буря, мать родная,

К вам меня послали

Из родного края».

Так сказала тучка,

Опустилась ниже

И взглянула хмуро

На подсолнух рыжий.

И, блеснув на солнце,

Как янтарь, большие

Бросились по грядкам

Капли дождевые.

1940.

ОСЕННЯЯ СТЕПЬ

В осенний тусклый цвет рядится

Дождливый осени рассвет.

Стоит-летит на месте птица,

Как будто ей пять тысяч лет.

Идёшь, идёшь, и всё знакомо:

Дорога, насыпи, овраг,

И двести километров к дому

Пройти без отдыха — пустяк!

Но вот в тумане холм покатый,

И за оврагом перевал.

И кажется, здесь был когда-то,

И кажется, что не бывал.

Как древний ящер, дачный поезд

Ползёт по насыпи в Херсон

И, рыжим дымом в небе кроясь,

Походит на забытый сон.

Какой? Не вспомнишь, не опишешь,

Он тенью в памяти мелькнёт,

И долго голос детства слышишь,

Пока он в сердце не замрёт.

1940.

ДЕТСТВО

На память брату

Всё в даль уйдёт — пройдёт пора лихая,

И, чудом сохранившись за селом,

Степная мельница, одним крылом махая,

Начнёт рассказывать легенды о былом.

Мальчишка выйдет в степь с бумажным змеем.

Похожий на меня — такой же взгляд и рост;

Его курносый брат, товарищ по затеям,

Расправит на земле у змея длинный хвост.

— Пускай! Пускай! — И в небо змей взовьётся

И, еле видимый, уйдёт под облака.

И братья лягут рядом у колодца

На ясный день глядеть издалека.

Глядеть на степь, на небо голубое,

На мельницу, притихшую в тени.

Она напомнит им о том, как мы с тобою

Под этим небом коротали дни,

Как в степь мы выходили на рассвете

Томиться высотой, бумажный змей пускать.

О вечной юности напомнят людям дети,

И будут взрослые их к небу поднимать.

Всё в даль уйдёт — не канет мир нетленный,

Он зло переживёт и встретит песней труд.