Стихи (2)

Месяц меркнет, омрачается, Догорающий и тающий, И, дрожа, ковыль качается, Точно призрак умирающий. 1895 К. Бальмонт. Стихотворения. Москва, "Художественная Литература", 1990.

ЛЕБЕДЬ Заводь спит. Молчит вода зеркальная. Только там, где дремлют камыши, Чья-то песня слышится, печальная, Как последний вздох души.

Это плачет лебедь умирающий, Он с своим прошедшим говорит, А на небе вечер догорающий И горит и не горит.

Отчего так грустны эти жалобы? Отчего так бьется эта грудь? В этот миг душа его желала бы Невозвратное вернуть.

Все, чем жил с тревогой, с наслаждением, Все, на что надеялась любовь, Проскользнуло быстр 2cd ым сновидением, Никогда не вспыхнет вновь.

Все, на чем печать непоправимого, Белый лебедь в этой песне слил, Точно он у озера родимого О прощении молил.

И когда блеснули звезды дальние, И когда туман вставал в глуши, Лебедь пел все тише, все печальнее, И шептались камыши.

Не живой он пел, а умирающий, Оттого он пел в предсмертный час, Что пред смертью, вечной, примиряющей, Видел правду в первый раз. 1895 К. Бальмонт. Стихотворения. Москва, "Художественная Литература", 1990.

ДРУГУ

Милый друг, почему бесконечная боль Затаилась в душе огорченной твоей? Быть счастливым себя хоть на миг приневоль, Будь как царь водяной и как горный король, Будь со мною в дрожанье бессвязных ветвей.

Посмотри, как воздушно сиянье луны, Как проходит она - не дыша, не спеша. Все виденья в застывшей тиши сплетены, Всюду свет и восторг, всюду сон, всюду сны. О, земля хороша, хороша, хороша!

ЛЮБИ

"Люби!" - поют шуршащие березы, Когда на них сережки расцвели. "Люби!" - поет сирень в цветной пыли. "Люби! Люби!" - поют, пылая, розы.

Страшись безлюбья. И беги угрозы Бесстрастия. Твой полдень вмиг - вдали. Твою зарю теченья зорь сожгли. Люби любовь. Люби огонь и грезы.

Кто не любил, не выполнил закон, Которым в мире движутся созвездья, Которым так прекрасен небосклон.

Он в каждом часе слышит мертвый звон. Ему никак не избежать возмездья. Кто любит, счастлив. Пусть хоть распят он.

* * *

Смотри, как звезды в вышине Светло горят тебе и мне. Они не думают о нас, Но светят нам в полночный час.

Прекрасен ими небосклон, В них вечен свет и вечен сон. И кто их видит - жизни рад, Чужою жизнию богат.

Моя любовь, моя звезда, Такой, как звезды, будь всегда. Горя, не думай обо мне, Но дай побыть мне в звездном сне.

СОЛНЦЕ УДАЛИЛОСЬ

Солнце удалилось. Я опять один. Солнце удалилось от земных долин. Снежные вершины свет его хранят. Солнце посылает свой последний взгляд.

Воздух цепенеет, властно скован мглой. Кто-то, наклоняясь, дышит над землей. Тайно стынут волны меркнущих морей. - Уходи от ночи, уходи скорей.

- Где ж твой тихий угол? - Нет его нигде. Он лишь там, где взор твой устремлен к звезде. Он лишь там, где светит луч твоей мечты. Только там, где солнце. Только там, где ты.

* * *

Утром, встав, я вопрошаю: Встречу ль ту, что мне мила? Грустным вечером вздыхаю: И сегодня не пришла.

Ночью долго, истомленный, Я тоскую и не сплю. Днем влюбленный, полусонный, Все мечтаю, все люблю.

Генрих Гейне

ЧЕРТОВЫ КАЧЕЛИ

В тени косматой ели, Над шумною рекой Качает черт качели Мохнатою рукой.

Качает и смеется, Вперед, назад, Вперед, назад, Доска скрипит и гнется, О сук тяжелый трется Натянутый канат.

Снует с протяжным скрипом Шатучая доска, И черт хохочет с хрипом, Хватаясь за бока.

Держусь, томлюсь, качаюсь, Вперед, назад, Вперед, назад, Хватаюсь и мотаюсь, И отвести стараюсь От черта томный взгляд.

Над верхом темной ели Хохочет голубой: - Попался на качели, Качайся, черт с тобой!

В тени косматой ели Визжат, кружась гурьбой: - Попался на качели, Качайся, черт с тобой!

Я знаю, черт не бросит Стремительной доски, Пока меня не скосит Грозящий взмах руки,

Пока не перетрется, Крутяся, конопля, Пока не подвернется Ко мне моя земля.

Взлечу я выше ели, И лбом о землю трах! Качай же, черт, качели, Все выше, выше... ах!