– Только не говори, что видел это фото, – взмолилась я, прижимая пылающее лицо к его груди.
– Это фото и многие другие. Как ты сражаешься за меня. И мокнешь под ледяным дождем. Как ты даешь гневное интервью журналистам «Айриш Таймс» и сердито размахиваешь плакатом с сердечками… А теперь скажи. – Он заглянул мне в глаза. – Ты в порядке? Ты спишь? Ешь?
– Я в порядке. А ты?
– В норме, – заверил он и, видя сомнение, добавил: – Серьезно. Даже не на что жаловаться.
– Я вижу новые следы от ожогов на твоих руках…
– Перебои с поставками латексных перчаток, – отшутился Вильям, тихо рассмеявшись.
– Я так боюсь потерять тебя… Что, если на тебя кто-то нападет?
– Полежит неделю в лазарете. Не переживай за него.
– Я не переживаю за него, только за тебя!
– Тогда лучше переживай за него, – улыбнулся он бесстрашно и дерзко, как мальчишка.
– У тебя есть сокамерники? Кто они?
– О-о-о, Найл, – чуть ли не с нежностью в голосе протянул Вильям.
– Мне уже не нравится это твое «о-о-о». – Я шлепнула его по руке, грозно хмурясь.
– Отличный парень, надо обязательно пригласить его в гости. Он выйдет через полгода.
– За что он сел?
– Убил свою девушку. Но она была стервой. Найл объяснил, что она была просто невыносимой…
– Вильям, скажи, что это шутка!
– Конечно, это шутка, – сдался он, притягивая меня к себе. – Найл протестовал против бурения нефтяной компанией скважин на ирландском шельфе. Отказался уходить, когда всех разгоняли, вломил полицейскому, потом еще одному…
– О-о-о…
– Зато мне нравится твое «о-о-о», Долорес Иден Макбрайд. Ты произносишь его почти так же, как в ту ночь, когда… в Ночь Потопа, короче.
– Я обещаю, ты услышишь его еще не раз. Только береги себя. И передай Найлу, что я буду рада познакомиться с ним. Он герой. И ты, кстати, тоже. Звезда газетных полос. Я удивлюсь, если поклонницы еще не забросали тебя любовными посланиями.
– Я уже начал обклеивать ими стены, – улыбнулся он.
– Ты правда в порядке?
– Правда. Все это как… трехзвездочный отель. Только все выходы замурованы, а горничные носят дубинки вместо кофе…
Я рассмеялась сквозь слезы. Как здорово, что у него есть силы шутить даже в таком месте, как это.
– Долорес, не волнуйся обо мне, хорошо? Если с тобой все будет в порядке, то и со мной тоже. Пообещай мне, что с тобой ничего не случится, пока я здесь.
– Обещаю.
– Через три месяца апелляционный суд, и если повезет, то все лето мы проведем вместе.
– Я хочу в Норвегию.
– Значит, мы поедем в Норвегию, – кивнул Вильям. – Правда, там нечего ловить летом…
– Рыбу, – буркнула я.
– Разве что рыбу.
– И плавать на лодке по фьордам.
– Норвежские слова из твоих уст – это самое сексуальное, что я когда-либо слышал.
– Согне-фьорд, Тронхеймс-фьорд, Хардангер-фьорд, Нур-фьорд, – забормотала я, игриво улыбаясь.
– Ты знаешь, что я сделаю с тобой, когда выберусь отсюда?
– Заставишь говорить по-норвежски день и ночь?
– Говорить? Нет. Кричать, – заверил он, прожигая меня взглядом.
Перед тем, как мы расстались, я вытащила из кармана и вручила Вильяму конверт – тот самый, с открыткой и признаниями, который отец вернул мне после суда. Сомнений больше не было: я хотела быть с ним. Сегодня, завтра, а потом столько дней, сколько мне отмеряно… Надеюсь, Вильям сейчас читает его в своей камере и думает о том же.
Я прочла в соцсетях множество душераздирающих историй с хэштегом #ХочуБытьОтомщенной. Истории об оскорблениях, нападениях, изнасилованиях, травле. Я связывалась с теми, кто их написал, и спрашивала, не хотят ли они поучаствовать в масштабном фотопроекте и рассказать о своей истории во всеуслышание. Кое-кто боялся огласки, но многие соглашались, и я приглашала их в фотостудию Айви. Там мы пили кофе и болтали, а Айви, вооружившись камерой и расставив по периметру вспышки-зонтики, творила свою фотомагию.
Раньше меня интересовали только истории людей с ограниченными возможностями, но после всего, что произошло, я поняла, что жизнь может искалечить любого, что каждый может потерять физическое или душевное здоровье, что все люди хрупки, как мотыльки, и что любого можно сломать.
Взять хотя бы Айви. Она храбрилась, но нападение Фьюри все же оставило отпечаток: она стала более замкнутой и молчаливой. Часто оглядывалась и пугалась резких звуков. Сколько раз я заставала ее с заплаканным лицом и искусанными губами. Айви начал сопровождать повсюду телохранитель по имени Оливер – высоченный громила с бритой головой и татуировками на шее.
– Я не думаю, что на меня нападут из-за угла или что-то в этом роде, – сказала Айви, когда мы сидели в ее фотостудии и уминали печенье с йогуртом. – В большинстве случаев жертва знает насильника и сама по глупости отправляется к нему навстречу. Теперь я это знаю, но все равно, с крепким парнем за плечом как-то спокойней…
– Твой доктор не ревнует? – поинтересовалась я, смахивая с юбки крошки.
– Мой доктор сам его и нашел. Заметил, что я пугаюсь каждой тени, и решил, что это не помешает. Терри дружит с парнем, у которого свое охранное агентство в Дублине, и они это устроили на раз-два, – улыбнулась Айви. – Лучше расскажи, как дела у тебя с Вильямом?