Степень вины

– Но после этого, доктор, он встретился с мисс Карелли. Давайте снова повторим кратко ваши показания. Пощечины женщинам помогали мистеру Ренсому сохранять возбуждение, правильно?

– Кажется, так.

– Лаура Чейз в качестве фетиша тоже помогала Марку Ренсому сохранять возбуждение?

– Да, это был важнейший стимул.

– А не представляется ли довольно вероятным, что, возбуждая себя кассетой Лауры Чейз и пощечиной, нанесенной мисс Карелли, Марк Ренсом мог попытаться изнасиловать последнюю?

– Да, это возможно. Но после мисс Линтон эта попытка могла бы закончиться для Марка Ренсома большим конфузом. – Бэс помолчал, взглянул на Марию. – Трудно представить, что он рискнул бы проделать это с такой женщиной, как мисс Карелли.

– А не были ли женщины, такие, "как мисс Карелли" – независимые, достигшие успеха в жизни, – как раз женщинами того рода, которых Марк Ренсом больше всего ненавидел и которых страстно желал унизить?

– С одной стороны, верно. – Бэс переступил с ноги на ногу. – Но, на мой взгляд, самое уместное в данной ситуации слово – "страх". Мужчина, которого я знал, был слишком труслив, чтобы попытаться сунуть женщине без ее согласия.

Голос Пэйджита сделался совсем холодным:

– Это называется изнасилованием, доктор. И является третьим фактором, стимулировавшим половую активность мистера Ренсома.

– Допускаю, – согласился Бэс. – Но я наблюдал этого человека почти четыре года и с трудом могу представить то, что вы предполагаете.

И снова у Пэйджита появилось ощущение, что движение к цели прекратилось. Он смотрел на Бэса, изображая на своем лице скептицизм, и лихорадочно подыскивал возможность закончить допрос.

– Но разве исключено, – спросил он наконец, – что у Марка Ренсома была эрекция, вызванная некоторыми факторами – сюда относится удар по лицу, – которые могли убедить мисс Карелли, что ее собираются изнасиловать, независимо от того, мог он или не мог совершить это на самом деле?

– Да, это возможно.

– И в конечном счете даже независимо от того, намеревался ли он сделать попытку проникновения в нее?

Врач повернулся к Марни Шарп, потом снова к Пэйджиту. Ответил тихо:

– Думаю, это еще более возможно.

Пэйджит посмотрел на Кэролайн Мастерс – ее взгляд был холоден. Но он ничего не мог сделать. Он снова обернулся к Бэсу:

– У меня больше нет вопросов, доктор Бэс. Благодарю вас за терпение.

Идя и столу защиты, Пэйджит увидел, что Шарп уже на ногах.

– За весь четырехлетний период лечения мистера Ренсома, – спросила она Бэса, – он когда-нибудь рассуждал об изнасиловании кого-либо?

– Нет. Как я сказал, он мучительно переживал последствия своего нападения на мисс Линтон. Его желание изнасиловать, осуществившись, принесло много бед им обоим.

– Можно было ожидать, что он склонен повторить изнасилование?

Бэс помолчал, глядя на Марию Карелли.

– Нет. Ни в коей мере.

– А говорил он о сексуальном контакте с кем-нибудь?

– Нет, ни с кем.

Шарп немного помолчала.

– Он когда-нибудь упоминал Марию Карелли?

– Нет, если у него и был какой-то особый интерес к мисс Карелли, я не знал об этом.

Когда судья Мастерс отпустила последнего свидетеля, Шарп проследовала к столу обвинения с довольным выражением лица. Пэйджит уныло наблюдал за ней.

Со своего судейского места Мастерс смотрела на юристов.

– Я хотела бы отметить великолепную подачу фактов по делу как со стороны обвинения, так и со стороны защиты. Заключительную дискуссию проведем завтра в десять часов утра.

Резко ударил судейский молоток.

– Всем встать, – выкрикнул помощник судьи, и Кэролайн Мастерс покинула судейское место, сопровождаемая разразившимся в зале шумом. Это была реакция на показания последнего свидетеля Марни Шарп.

Часть шестая СУД 18 февраля – 21 февраля

1

Тереза Перальта остановила автомобиль перед почтой. Какое-то мгновение она оставалась в машине, наблюдая движение пешеходов по Ванн-Несс-авеню. Был час дня, обеденный перерыв, мужчины и женщины без особой спешки входили и выходили из ресторанов, магазинов и прочих заведений, расположенных по обеим сторонам улицы. Ритм обычной жизни показался Терри непривычным; день был не по сезону теплый, и яркость солнца поражала.

Она подумала, что замкнутый мир судебных процессов неестественен; одержимость, которой охвачены все участники, заставляет их мыслить немного иначе, чем все остальные. В течение трех недель вся ее жизнь сводилась к слушаниям, предметом ее забот были свидетели, а главными в мире людей – Кристофер Пэйджит, Кэролайн Мастерс, Марни Шарп и Мария Карелли. Она наблюдала, как они спотыкались, падали, вставали – и все это под тяжелейшим гнетом от сознания того, что все акты их драмы наблюдает публика в зале суда и телезрители.

Крис заперся в своем офисе, не отвечая на звонки репортеров, стараясь освоиться с положением, возникшим в результате показаний доктора Бэса, искал доводы, способные убедить судью Мастерс на заключительной дискуссии. Позже Терри послушает их и даст свои советы. Но у нее было еще одно важное дело.