Степень доверия(Повесть о Вере Фигнер)

— Они такие и есть, — уверенно говорит Андрей. — Во всяком случае, те, кто с нами, все замечательные. Сама увидишь. Взять хотя бы того же Штромберга. Из ваших, из дворян. Барон. А уже сейчас готов на все. С Сухановым как раз труднее. Жизнь свою положить согласен, а вот террором заниматься не хочет. Хотя и колеблется. Употреби все свои женские чары. Он стоит того. — Желябов помолчал, улыбнулся. — Помню первую сходку. Заранее договорились, что в воскресенье Суханов соберет у себя несколько офицеров. Приходим с Колодкевичем. В гостиной десятка два морских офицеров. Я отзываю Суханова, спрашиваю; «По какому принципу вы собрали гостей?» — «По принципу порядочности. Не знаю, получатся ли из них революционеры, но, что не донесут, ручаюсь». — «И за это спасибо. Посторонних ушей не будет?» — «Нет.» В этой комнате две капитальные стены, две другие выходят в комнату вестового. Он татарин, по-русски не понимает. Хорошо. Офицеры посматривают на нас настороженно, но с любопытством. Отрывочные разговорчики, остроты, смешки, общая неловкость. Видно, думают, что сейчас мы вроде чернопередельцев начнем с ними что-то туманное о пользе народной. Ну, ладно, думаю, сейчас я вам покажу, кто мы такие. Подмигиваю Колодкевичу, киваю Суханову, тот встает: «Вот, господа, позвольте вам представить моих товарищей Бориса и Глеба. Они хотят с вами поговорить. Я думаю, что, если даже разговор наш ни к чему не приведет, он будет полезным. Борис, начинай». Встаю я и сразу беру быка за рога: «Так как Николай Евгеньевич передал мне, что вы интересуетесь программой и деятельностью нашей партии, борющейся с правительством, то я постараюсь вас познакомить и с тою и с другой. Мы, террористы-революционеры, ставим своей целью…» Смотрю, мои слушатели сразу оторопели. Некоторые уже поглядывают на дверь, как бы поскорее смыться. А я жму дальше: «Мы боремся с существующим строем, мы верим в неизбежность революции. Если вы, отбросив предубеждения, посмотрите правде в глаза, вы увидите, что наши требования честны и справедливы. Вы увидите, что средства, которые мы употребляем в нашей борьбе, единственно возможные». Вижу, мои слушатели загораются. И вот уже дошли до такого состояния, что, позови их, немедленно с оружием в руках выйдут на улицу. На другой день некоторые поостыли. Суханов мне говорил, один к нему прибежал, трясется от страха: «Я у тебя не был, ничего не видел, ничего не слышал, и больше меня на такие встречи не зови». Но, другие, Верочка, уже почти все наши. Вот только террором не хотят заниматься. Призвать матросов к восстанию — пожалуйста. Встать на баррикады — с удовольствием. Но террор — фи, какая бяка! Так вот, Верочка, тебе надо закончить начатое. Мне от этого дела придется пока устраниться.

Подойдя к одному из подъездов, Желябов оглянулся, нет ли «хвоста», и пропустил Веру вперед:

— Проходи.

В неуютной передней маленький, с воспаленными красными глазами матросик чистил пуговицы на офицерской шинели.

— Здравствуй, брат, — сказал Желябов. — Барин дома?

Матросик поднял голову, без удивления посмотрел на гостей и молча кивнул головой.

Вера прошла вслед за Андреем во вторую комнату, где жил сам хозяин. За столом сидели несколько морских офицеров. Аппетитно пыхтел самовар. Хозяин дома, высокий моряк с усиками, с большими, несколько навыкате глазами, поднялся навстречу гостям.

— Все свои? — поздоровавшись, огляделся Желябов.

— Все свои, — подтвердил хозяин квартиры.

— В таком случае, позвольте представить. Елена Ивановна. Поскольку я вынужден заняться другими делами, связь между вами и Исполнительным комитетом будет осуществлять она.

— Ну, если Исполнительный комитет располагает и такими силами, — улыбнулся хозяин квартиры, — то тогда…

— Вот, собственно говоря, наш кружок. Эспер Александрович Серебряков, Александр Павлович Штромберг…

Беседа поначалу не клеилась. Но потом разговорились.

— Скажите, — волнуясь, спросил Веру розовощекий молодой офицер. — А вы сами участвуете в террористических актах?

Вера растерялась, посмотрела на Желябова. Тот улыбнулся и незаметно подмигнул ей. Этим он давал понять, что его дело сторона, выкручивайся, мол, как знаешь.

— Может быть, я не должна вам этого говорить, — начала она, — но оставить ваш вопрос без ответа тоже не могу. Отвечу вам так: я никогда не стала бы призывать других к тому, в чем не участвовала бы сама.

Желябов засмеялся.

— Видали, какие у нас женщины? — весело спросил он сидевших в комнате. — То-то же. Ну, — он поднялся, — я вижу, почва для разговора найдена, мне здесь больше делать нечего.

Желябов ушел. Вера осталась.

С тех пор встречи с офицерами происходили регулярно. Здесь, в Кронштадте, а потом в петербургской квартире Суханова, на Николаевской улице.