Степан (сборник)

А Лермонтов? У того вообще помнят не строчки, а отдельные слова: «Мцыри», «Бела», «Печорин» – несколько слов, а ведь помним, чтим и цитируем.

Так у Лермонтова хоть слова, а у Тургенева всего-то навсего лишь две буквы повторяющиеся: «Му» и еще раз «му». И готово – тоже классик, тоже вечен.

И все его помнят.

Кто хвалит, кто ругает.

Но помнят.

А меня, можно сказать, цитируют и устно, и письменно с утра до вечера, но все-таки забыли… Хотя сказано, – а затем написано мною, – в отличие от некоторых, целое предложение.

Чем я хуже их, этих самых?!

Мне Зоя, жена моя, говорит, что умнее меня вообще никого нет.

Взять, например, какую-нибудь компанию.

Там все и до первой, а особенно после нее, наперебой начинают ученость свою показывать, ум, так сказать, свой обнажать, а я – нет.

Я сижу и молчу.

Долго молчу.

А потом как скажу что-нибудь умное, так все прямо и ахают, а Зоя, жена моя, та от счастья, что я у нее такой гениальный, даже в обморок падает.

Вот, например, были недавно в гостях у одного проходимца.

Стол – так себе: холодец какой-то недоваренный и шампанское без этикеток.

Сидим. Едим. Выпиваем.

А, тот, который нас в гости пригласил, надо сказать, немного на китайца смахивает; может, от природы у него глаза узковаты, а может, после вчерашнего – я разбираться не стал. Только когда все уже сказали, что знали, я расковырял в салате яичный желток и, глядя хозяину в узкие глаза, спросил при полной тишине:

– А чего это у вас яйца не тухлые?

Все от этого моего вопроса просто осоловели. Зоя, жена моя, увидев, что все замерли, аж затряслась от счастья, что у нее муж такой.

Хозяин, правда, почему-то вдруг начал ногами под столом сучить.

Но я ничего никому не стал объяснять.

Что им объяснять, если одни не видят, что хозяин похож на китайца, а другие не знают, что китайцы любят тухлые яйца, правда, куриные.

Дураки кругом, тонкостей литературного оборота не понимают!