Степан Разин. Книга вторая

В этот миг раздался с правого берега одинокий мушкетный выстрел. Все вскочили. Лопатин выпрямился. На всех лицах была тревога. И вдруг с левого берега загремели выстрелы… Снова откликнулись с правого, словно шла перестрелка между двумя берегами Волги. Но вот голова и начальные люди все услыхали зловещий знакомый свист пуль повсюду вокруг: тью… тью… фьию… фью… фи-иу…

— По острову бьют! — крикнул пушкарский сотник Шебуев.

— К стрельцам ко своим бегом, начальные люди! — приказал голова. — Послать пушкарей по стругам.

Сотники и пятидесятники по сходням кинулись на остров, может быть надеясь еще в зарослях ивняка укрыться от пуль. Пушкарский сотник взмахнул на бегу руками и вдруг лицом вниз упал в воду… Двое спрыгнули в воду его поднимать. Он был уже мертв. Тогда остальные начальные люди скакнули в Волгу без сходен и побежали к острову по воде, хоронясь за стругами от берега… Голова остался один на стругах.

На острове все затаилось. Бывалые в боях, опытные ратные люди не поднимали пальбы как попало, они хотели прежде увидеть врага.

Оставшись один на струге, голова Лопатин прислушался. На острове было тихо. «Умницы, голубчики, умницы!» — подумал он о своих стрельцах, которых учил без приказа не открывать стрельбы, «а паче по скрытому ворогу».

Он затаился за фальконетом и стал наблюдать берег. Враг не был так выдержан: скоро из береговых кустов вынырнул конник в запорожской шапке.

— Эй, стрельцы! Выходите на милость! — крикнул он.

Тогда в первый раз ударили мушкетные выстрелы с острова.

Запорожский конь взвился на дыбы и рухнул вместе со всадником… Несколько человек запорожцев набежали из-за кустов поднимать упавшего. По ним еще и еще ударили выстрелы. И вот вдоль левого берега стали выскакивать всадники и, не скрываясь, стрелять по острову. Вот и на правом берегу тоже стали выскакивать всадники из кустов и стрелять. С острова отвечали теперь сотни пищалей и мушкетов. Голова увидал, как упал один всадник с коня возле берега в воду, силился встать, но не мог и сидел в воде, как дитя в корыте.

Стрельцы и пушкари один за другим побежали с острова и бросились карабкаться на струги.

Но всадники с берегов пустились к воде, примеряясь к броду. Вот-вот осмелятся — пустятся вплавь на остров. На левом берегу собралась их уже ватажка с добрую сотню.

— А ну, атаманы, братове, пошли! — крикнул их атаман. — В сабли боярских холопов! — он выхватил саблю и въехал в воду.

И тут-то ударили в первый раз со стругов фальконеты, и в кучке всадников сразу упали трое… Потом затрещали мушкетные выстрелы с острова, из кустов, и запорожцы попятились к берегу, в ивняки…

Голова понял, что если стоять на месте, то конные все же осмелятся наконец кинуться в воду и доплывут до острова.

— Все стрельцы на струги! — крикнул голова. — Воров до воды не пускай!

Стрельцы, отстреливаясь, перебегали с острова на струги, гребцы уже вскинули весла… Под казацкими пулями пушкари перетаскивали лишние пушки с правых бортов на левые.

«Оплошал, Иван, оплошал! — укорил себя голова. — Не угадал, старый черт, что могут быть воры на двух берегах».

— Караван за передним стругом, выгребайся! — крикнул голова.

Отбиваясь пушечной и мушкетной пальбой от конников, караван разворачивался к низовьям. Гребцы работали дружно, пушкари заряжали фальконеты, стрельцы залегли за укрытия, просунув в бойницы стволы пищалей и мушкетов. Казачьи пули летели теперь больше в воду. На движении казакам трудней было целиться. Голова увидел, что задний струг полуголовы Пахомова развернулся и вышел в хвост каравана; с него ударили фальконеты разом по двум берегам. Должно быть, ворье напало на хвост каравана.

«Надо было нам ночью на них нагрянуть, не допустить воров первыми… Небось человек с пятьдесят у меня побили… Теперь все нам заново думать… — размышлял голова. — Ворье на конях; не обгонишь проклятых! Спасенье одно: под царицынски стены живее — да в город!..»

Голова заметил, что пули с левого берега больше идут вверх, а с правого точно бьют по стругам. Ворам сверху видней… Надо к левому ближе держаться…

За высоким бугром показался Царицын. Караван шел поспешно с боем.

Голова крикнул сотника.

— Сколь побитых у нас на струге? — спросил он.

— Восьмеро. Трое насмерть да пять поранило.

«Если по восьмеро в каждом струге, то всего будет двести побитых! Оплошал, старый черт, оплошал, сивый мерин, дурак! — корил себя голова. — А воров ить не более человек десяти от нас по кустам побито. Укрываются, дьяволы, в ивняках, и пороху некуда тратить… До Царицына так нас и триста побьют… Ладно — близко уж ныне».

— Гребцы, стрелой мимо бугра! — приказал голова.

Весла гнулись. Струги неслись, вытянувшись в струну. Лопатин, не опасаясь уже за себя, с носа струга глядел вперед, стараясь все разгадать на бугре… Но ничего не увидел.