Степан Разин

— Что будем делать с головой? Закричали казаки:

— В воду! В воду посадить голову!

Накинули Лопатину веревку на шею, потащили к реке, бросили в воду, кололи его пиками, топили, а кругом свистели и гикали казаки, кричали стрельцы, многие из них подбегали к воде и доставали своего обидчика бердышами. За головой наступила очередь Федора Якшина. Якшин стоял в стороне, зажимал рукой рану в плече.

— А как был к вам полуголова — добр или недобр? — обратился Разин к стрельцам.

И снова зашумели стрельцы:

— Добр был к нам Федор, добр.

— А этого, — указал Разин на полуголову, — взять под стражу и держать строго за караулом.

Затем казаки бросили в воду еще трех стрелецких начальников. Остальных же, тех, кто сам сдался в плен, Разин взял в свое войско, а тех, кто сражался с ним, определил гребцами на струги и лодки.

Со славой вернулся Степан в Царицын. Жители устроили ему торжественную встречу, стояли по улицам в лучшем своем платье, во дворах хозяйки накрывали столы. А разинские гонцы уже скакали на Дон, в Запорожье с известиями о великой победе над боярскими войсками. И вести об этой победе расходились по всей Волге, по всей Руси.

Теперь Царицын был вне опасности. Не скоро еще придут сюда новые государевы ратные люди. На севере медленно тянулись в сторону Саранска полки Урусова и Юрия Борятинского, на юге Прозоровский лишь начал собирать силы для посылки их в помощь Царицыну. Как и в прошлые годы, опережал Разин воевод, упреждал их действия.

После разгрома Лопатина он стал уже безоговорочным хозяином Нижней Волги, разрубил он реку на две части. На юге сидела без хлеба, без денег и боевого запаса Астрахань, а к северу — притихли в ожидании казацкой грозы Камышин, Саратов, Казань. Говорил народ по городам и селам, что ныне Волга река стала их, казачья.

Кончалась третья неделя пребывания Разина в Царицыне. Теперь войско насчитывало уже свыше семи тысяч человек, а народ все подходил и подходил. И всех нужно было разместить в сотни, найти им место в стругах, наделить оружием.

Лето уже было в разгаре, наступил жаркий волжский июнь. Днем небо раскалялось добела, песок на отмелях жег босую ногу. Пора было уже двигаться дальше, ловить дорогое на реке летнее время, а Разин все медлил. Говорили между собой близкие к нему люди, что ждет атаман подмоги от запорожских черкас, чает, что придет к нему на Царицын полковник Серко с запорожскими казаками. Но дни шли, от Серко не было вестей, и тогда Разин созвал последний перед отходом круг. Нужно было решать, куда идти дальше.

За время пребывания в Царицыне не раз уже на кругу казаки говорили об этом, но единства не было, гнули в разные стороны. Кричали и за Москву, и за Казань, и за Астрахань. Еще на первых кругах говорили черные люди, и крестьяне, и холопы, которые были в казацком войске, что идти надо на Русь, в русские города. Но уже тогда брали слово другие люди и говорили: «В русские… городы по та места не пойдем, пока места в русских городех хлеб с поля не спрячют; а как… в русских городех хлеб с поля спрячют, и они… хотят итить вверх рекою Волгою под Казань и под казанские пригородки».

Слушал Разин беглых черных людей и видел, что правду говорят они. Что он найдет на Руси в июне да в июле месяце? Крестьяне будут ловить погожие летние дни, работать с утра до ночи на покосе, жатве и обмолоте. Так и пройдут казаки по селам и городам в одиночестве и молчании, разве что черные посадские людишки прибегут к ним. Но с такой силой бояр не сокрушить. Это Разин знал твердо. Только уездные люди, крестьяне, могут пополнить и укрепить его войско. Уже здесь в его стане они были самыми горячими и злыми. Еще не зажили их обиды от вотчинников и помещиков, еще не отъелись они, как старые казаки, на казенных, государевых харчах, еще не развратились зипунами. Больше всех кричали они против бояр и помещиков, громче всех звали в Русь.

Больше по душе были Разину разговоры про Астрахань. Кричали на кругах казаки: идти надо на Астрахань, а управясь под Астраханью и укрепя ее, двигаться всем войском на Москву, там, на Москве, побивать бояр. За это говорили и тайные пришлые из городов люди; звали Степана в Казань, Саратов, Черный Яр, Астрахань, обещали не биться с ним, открыть ворота. Все больше и больше загорался Разин мыслью устроить на Волге свое казацкое государство, с кругами в каждом городе, с крепкими заставами по всей реке, а отсюда уже ударить на Москву.

Но и на этом кругу, как всегда, не стал Разин сам решать дело. Лишь начал его, спросил свое войско: «Идти вверх по Волге под государевы городы и воевод из городов выводить или идти к Москве против бояр?» И снова зашумел круг, закричали казаки, зазвучали в их криках названия волжских и русских городов. А потом, не сговорившись, положили на слове своего атамана; как скажет Степан Тимофеевич — так и будет.