Степан Разин

Мерно в пояс сгибаются перед Разиным гребцы. Совсем уже побурели от пота их рубахи, а атаман все помалкивает, не дает знака к остановке. Он внимательно всматривается в берега, будто отыскивая что-то; наконец около полудня дает приказ — к берегу. Веселей заработали гребцы, быстрее полетели струги по воде, разбрасывая в стороны желтоватые волны. Еще несколько взмахов весел, и лодки уже уткнулись острыми носами в песчаный берег. Тут же казаки, скинув сапоги и задрав до колен штаны, влезли в воду, подтянули струги к берегу, перекинули мосточки с лодок на песок, помогли сойти атаману и есаулам.

Степан поднялся на крутой берег, осмотрелся вокруг и приказал разбить здесь первый казачий стан.

Еще только вышел Разин на Волгу, а молва о нем уже летела по всей реке. Больше прежнего обнадеживался простой люд, беспокоились воеводы, стрелецкие начальники.

Не удержав Разина на Дону, решили воеводы заступить казакам путь по Волге. 22 мая 1667 года астраханский воевода Иван Андреевич Хилков, блюдя службу, выслал навстречу казакам своих стрельцов. Водным путем пошли на Черный Яр для поиска казаков в стругах стрелецкий голова Богдан Северов, а с ним четыре человека сотников, четыреста стрельцов, да солдатского строю иноземцы поручик Кашпар Икольт и прапорщик Вальтер Завалих и сто человек солдат. А сухим путем двинулся стрелецкий голова Василий Лопатин, а с ним три человека сотников, конные стрельцы триста человек, да триста человек юртовских татар с табунным головою. В Черный Яр была отправлена наказная память тамошнему приказному человеку Александру Жердинскому — придать немедля тридцать человек добрых стрельцов в стругах Северову и двадцать человек конных стрельцов Лопатину и чинить им поиск над казаками сообща, и если милосердный господь бог помощи им подаст, то тех воровских казаков велено было переимать или побить. Поскакал гонец и в Царицын к воеводе Унковскому с приказом дать в помощь своих стрельцов Северову и Лопатину, как те придут на Царицын, и обо всем в Астрахань, на низ, подлинно отписать.

А казаки тем временем укрепляли свой бугор. Разин решил устроить свой стан так, как это он уже сделал однажды в Паншине городке. Опасался атаман внезапного налета стрельцов, неподалеку бродили и лихие татарские и калмыцкие отряды, опасной жизнью жила степь, опасно было и на Волге. И хоть не привыкли казаки проводить время с лопатой в руках, по такое уж дело: раз атаман сказал — значит, надо.

Весь день трудились они на земляных работах. Вынули вокруг бугра землю и сделали насыпь, проделали в ней бойницы. К ночи казаки выставили по всему бугру и внизу на реке у стругов крепкие караулы и легли спать.

Свое первое утро на Волге разинские работники встретили хорошо. Крепок и устроен был их стан, с высокого бугра Волга просматривалась вся как на ладони. Понимали казаки, что лучшего места для них и не найдешь, только недоумевали: зачем все это? Не лучше ли действовать так, как это делали их прежние атаманы, — брать добычу с налета, пошарпывая окрестные берега, ждать караваны, притаившись где-нибудь за речной косой или за стрелкой, и идти да идти дальше, пока не начнут отвисать сумы от всякого добра и струги уже не поднимут все богатства.

Но Разин велел ждать. Атаман не торопился. Он и сам хорошо знал волжские порядки. Время сейчас было самое подходящее: не сегодня завтра побегут вниз по реке весенние караваны с севера, повезут в насадах на Астрахань хлеб, военные припасы, казну для расплаты с ратными людьми и работниками на учугах и соляных промыслах; с бугра караваны можно увидеть не меньше как верст за пятнадцать-двадцать, не то что из-за речной косы.

День прошел в сладкой весенней дреме. Жарко грело солнце, на реке было тихо. Волга будто вымерла. Казаки слонялись бездельно по бугру, поглядывали на пустынную реку. Потом наступила прохладная майская ночь. А рано утром, едва встало солнце, с дальнего края бугра завопил молодой караульный:

— Степан Тимофеевич, батюшка, идут насады-то сверху под парусами, и стругов с ними не счесть, батюшка!

Выскочил Степан на край бугра — здесь была дорога каждая минута, — посмотрел на реку. И точно: из-за дальней стрелки выплывали белые квадратики парусов, около них тонкими хворостинками чернели весельные струги. Атаман прикинул на глаз — верст восемь-десять. Это значит, что караван по спорой весенней воде через четверть часа пройдет мимо бугра. Степан сделал знак, и тут же по всему стану забегали казаки, закричали: «Поднимайся! К стругам, робята! Караван идет!»

Кубарем скатывались казаки с берега, заполняли лодки, прилаживали весла. Разин занял свое обычное место на головном струге.

Все ближе подходил караван к разинскому бугру. Можно уже было видеть личные знамена, которые трепетали над купеческими стругами. Над одним из насадов колыхалось знамя московского святейшего патриарха, над другим — реял вымпел великого государя.