Степан Разин

Можно было бы, конечно, вновь приступить к кремлю, но двое суток уже дрались казаки не отдыхая, валились с ног от усталости, многие были поранены, а взять кремль было не просто. Стояли на взгорье могучие рубленые стены, сидело за ними пять тысяч отборных ратных людей — дворяне симбирские, головы стрелецкие с московскими полками, солдаты иноземного строя полка Агея Шепелева. И пушки, и боевой запас в Малом городе были, и ества; только безводен был кремль, колодцев не было, но затащил туда воды Милославский достаточно, на долгую осаду.

Не захотел в этот раз Степан зазря класть под стенами кремля своих людей, дал знак к отступлению.

Несколько дней было тихо в Симбирске — ни приступов, ни пальбы, отдыхали казаки, лечили раны. Все это время Разин потратил на приведение в порядок своего войска. Он уже и сам не знал, сколько у него было людей. Со всех сторон подходили к Симбирску все новые отряды — шли и русские крестьяне, и черемисы, и мордва, и чуваши, большинство было безоружных, иные же держали в руках копья, вилы, топоры. И всех нужно было принять, расспросить, определить.

…Который день превратились уже повстанцы из лихих казаков в земляных червей, рыли землю вокруг Мат лого города, делали шанцы под присмотром бывалых на больших приступах стрельцов. Из шанцев постреливали по городу, а в это время другие окружали кремль валом, прятались за ним, подходили все ближе и ближе. Днем и ночью беспрестанно стучали здесь молоты: кузнецы и другие ремесленники со всего войска делали бердыщи и копья и тут же раздавали их по сотням, а за оружием подходили все новые и новые люди, полнилось каждый день разинское войско за счет уездных пришельцев.

Через несколько дней Степан решил повторить приступ. Прячась по прорытым шанцам, укрываясь за валом, двинулись повстанцы к Малому городу, но так и не дошли до стен, едва вышли они под стены, как ударили по ним из дробовых пушек, начали стрелять из мелкого ружья. Казаки еще шли вперед, а вновь пришлые люди не выдержали огня, метнулись назад за ваЛ спутали приступ. В другое время уже заорал бы Степан, затопал ногами, бросил бы оземь шапку или взял бы за грудки провинившихся, а теперь нельзя было — другая пошла жизнь: надо было снова собирать людей, снова копать землю и обкладывать город со всех сторон, заодно выставлять большие сторожи к Тетюшам, куда ушел Юрий Борятинский. Оттуда каждый день могли нагрянуть государевы ратные люди.

Каждый новый день приносил теперь заботы: то приходили верные люди с севера и приносили вести о том, что идут от Москвы и Нижнего Новгорода несметные силы к Симбирску с самим главным воеводой князем и боярином Юрией Алексеевичем Долгоруким. И нужно было слать гонцов, узнавать, откуда идут государевы полки, каким числом, когда чают быть под Симбирском. то вдруг узнавалось утром, что в ночь снялись из-под Симбирска крестьянские отряды и ушли бить в уезду своих помещиков, а стояли те отряды на посаде за острогом в своем месте, несли свою службу, и теперь надо было посылать на их место иных воинских людей; то вдруг приходили вести из Астрахани и Царицына, что начиналась там свара среди горожан — хоть сам плыви на низ в милые сердцу города, наводи там порядок, требуй, чтобы по правде жили и правили Прокофий Шумливый, Василий Ус, Федор Шелудяк.

Отбил Милославский и второй приступ, и третий, проходила неделя за неделей, а Разин не продвинулся вперед ни на шаг. Погожие сентябрьские дни стали все чаще сменяться дождями, холодала вода в Волге, порыжели ее берега, дело шло к тяжелой скользкой осени.

Устраивая свое войско, держа по-прежнему за собой понизовые города и Дон-реку, Степан все больше и больше надеялся на уездных людей. Пусть и плохо вооружены они и несручны к ратному делу, зато такой неистовой злобы к боярам, помещикам, воеводам как у крестьян, давно уже не видал Разин в своем войске. Эти готовы были зубами горло грызть своим обидчикам и притеснителям,

Еще с Саратова отправил по уездам Степан своих первых загонщиков, и скоро они дали знать о себе: по всему Симбирскому уезду объявились большие крестьянские отряды, и называли они себя казаками, и стояли во главе их его, Разина, люди. И всюду множились бунты, и уже тысячами стояли бунташные крестьяне по лесам и засекам, выходили под города симбирской черты.

Первым делом направил Степан своих посылыциков в Корсунь; и взяли они город с первого же приступа, и на приступе побили казаки воеводу, пушкарей, затинщиков, и тут же построили с городовыми людьми круг, раздуванили воеводские, дворянские и купецкие животы, и все корсунские жилецкие и уездных всяких чинов люди Разину крест поцеловали. И затрещала по всем швам симбирская черта. Скоро весь уезд был уже в руках повстанцев. И всего-то уходили от Разина по двое, по трое, и тут же вырастали отряды до пяти-шести сот, ездили по уезду, и рубили, и разоряли всяких поместных людей, дворян, и детей боярских, и мурз и татар, за которыми были крестьяне.