Степан Осипович Макаров

Но основное значение имело то обстоятельство, что царское правительство, тщетно боровшееся в этот период с громадной волной революционного движения, охватившего Россию, боялось всего нового, прогрессивного, в чем бы оно ни проявлялось, справедливо опасаясь, что это новое, прогрессивное может послужить почвой для дальнейшего развития революционных настроений. Макаровский труд содержал критику, требовал изменений существующего порядка на флоте, нововведений. Но заниматься реорганизацией армии и флота, даже перед лицом назревающей войны с Японией, царское правительство не считало необходимым.

Вот истинные причины пренебрежения к «Тактике» адмирала Макарова со стороны морского министерства.

В настоящее время «Тактика» Макарова, пользующаяся среди советских моряков большим уважением, имеется во всех флотских библиотеках, а многие из ее положений вошли в различные морские уставы, инструкции.

В предисловии к советскому изданию макаровской «Тактики», напечатанной полностью вместе с другими его военными трудами, говорится: «Многочисленные высказывания и мысли С. О. Макарова, изложенные им в разное время в разных статьях, докладных записках, докладах и книге «Рассуждения по вопросам морской тактики», не утратили своей ценности и по настоящее время. Имеют они также большое историческое значение, показывая, что ряд вопросов, ставших в настоящее время достоянием всех флотов мира, впервые ставился и разрабатывался в России С. О. Макаровым и его последователями[72].

Макаровской «Тактике» предшествовало другое его очень содержательное сочинение, изданное в 1894 году: «Разбор элементов, составляющих боевую силу корабля». Вместе с «Защитой броненосцев», оно содержало изложение тактических взглядов Степана Осиповича, выраженных им с большой полнотой в «Тактике».

В «Разборе элементов» впервые подробно разобраны основные положения, из которых складывается боевая сила корабля. Макаров считает, что современный военный корабль должен отвечать следующим основным требованиям:

а) быстро и благополучно плавать при любом состоянии моря и погоды;

б) наносить неприятелю всеми наступательными средствами наибольший вред.

В связи с этими требованиями боевая сила судов разделяется на следующие три основные элемента:

1. Морские качества (сюда относятся: ход, дальность плавания без возобновления запасов угля[73], поворотливость, остойчивость, способность не сбавлять ход при сильном волнении, способность хорошо переносить качку).

2. Наступательные средства (мощь артиллерии, мины, сила таранного удара) и, наконец,

3. Оборонительные средства (неуязвимость, непотопляемость, живучесть).

Как наступательные, так и оборонительные средства с каждым годом во взаимной связи прогрессируют. Но вместе с тем, как правило, ни одно из них не может быть усилено иначе, как за счет другого, и если, например, для мощи корабля выгодно усиление его брони, то это, отяжеляя его невыгодным образом, отражается на его размерах и ходе. А с другой стороны, то, что выгодно для его хода, — невыгодно для размещения различных боевых средств, оборудования и т. д.

Как же сочетать оборонительные и наступательные средства в более или менее выгодные комбинации или, вернее, в наименее невыгодные?

В ответ на этот вопрос Макаров разобрал относительную ценность каждого из элементов, составляющих боевую силу корабля, и показал в каких условиях и какие элементы могут проявиться лучше.

Особенно подробно Макаров остановился на своей любимой теме о непотопляемости судов. Попутно он выдвинул проект создания так называемого «учебного водяного судна», то есть такого судна, на котором личный состав обучался бы борьбе с пробоинами, чтобы во время плавания поменьше было неожиданных сюрпризов. «Я предлагаю, — заявляет Макаров, — чтобы для обучения как офицеров, так и нижних чинов всему необходимому по части непотопляемости был приспособлен специальный водяной корабль, у которого в борту должно быть сделано несколько пробоин… Надо, чтобы люди видели, что такое пробоина, как вода бьет через плохо закрытые двери, почему необходимо должным образом задраивать горловины и проч. До сих пор мы учили трюмному делу рассказом; пора, однако, начать учить показом».