Степан Халтурин

Однако в 70-х годах XIX в. рабочий класс Германии, Франции и Англии давал образцы сознательной массовой пролетарской борьбы и накапливал опыт создания массовых рабочих организаций, рабочих социалистических партий, рабочих профессиональных союзов, рабочей печати и т. д.

Плеханов, высоко оценивая деятельность и личность Степана Халтурина, отмечал, что ему было бы нелегко определить социально-политические взгляды знаменитого русского рабочего-революционера, так как он сам, будучи в 70-х годах еще народником, смотрел на вещи совсем по-другому, чем в начале 90-х годов, когда писал о нем. «Могу сказать одно, — писал Плеханов, — в сравнении с нами, землевольцами, Халтурин был крайним западником».

Плеханов имеет в виду глубокий интерес Халтурина к западноевропейскому демократическому и пролетарскому движению той эпохи.

Халтурин сделал громадный шаг вперед от народничества, отражавшего идеологию крестьянства и мелкой буржуазии, к пролетарской идеологии, к идеологии международного революционного рабочего движения.

Социально-политические взгляды Халтурина в основе своей были чужды народническим. Исходным пунктом и фундаментом народнического социализма всех оттенков была идея об «особом», «самобытном» пути социально-экономического развития России, о русской сельской общине как готовой ячейке социализма. Крестьянство народники считали главным носителем социалистических идей, естественными «коммунистами». Халтурин не разделял этих взглядов. «Ум его до такой степени исключительно поглощен был рабочим вопросом, — писал Плеханов, — что ему едва ли когда случалось заинтересоваться пресловутыми „устоями“ крестьянской жизни. Он знакомился с интеллигенцией, слушал их толки об общине, о расколе, о „народных идеалах“, по народническое учение так и осталось для него чем-то совсем чуждым»^{67}. Плеханов вспоминает, что в 1879 г. его очень заинтересовала только что вышедшая книга М. М. Ковалевского «Общинное землевладение в колониях и влияние поземельной политики на его разложение». На вопрос Халтурина, что он пишет, Плеханов ответил, что пишет разбор этой книги и подробно изложил Халтурину ее содержание. Для Плеханова, тогда народника, эта книга, в которой исследовался процесс разложения общины, представляла большой интерес; Халтурин же, выслушав Плеханова, сразил его, по словам последнего, неожиданным вопросом: «Да неужели это так важно?»

«Община, — продолжает Плеханов, — занимала самый почетный передний угол в моем народническом миросозерцании, а он даже не знал хорошенько, стоит ли из-за нее ломать литературные копья!»^{68}

Хотя Халтурин до полного понимания исторической роли пролетариата не поднимался, в основном в оценке рабочего класса он близко подошел к учению Маркса. Промышленный пролетариат Халтурин считал основной революционной силой, призванной преобразовать Россию на социалистических началах.

«В рабочих, — пишет Плеханов, — видел он самых надежных прирожденных революционеров»^{69}.

В вопросе об отношении революционного движения России к революционному движению на Западе взгляды Халтурина, Обнорского и их единомышленников также существенно отличались от взглядов народнической интеллигенции. Разумеется, и народники сочувствовали рабочему движению западноевропейского пролетариата, но не признавали наличия в России рабочего движения как сколько-нибудь самостоятельного фактора.

Халтурин и его товарищи рассматривали себя и представленное ими рабочее движение как составную часть международного рабочего движения.

Идейно-политические взгляды Халтурина нашли свое выражение в двух сохранившихся важнейших документах — в программе «Северного союза» и в ответе Халтурина редакции «Земли и воли» в связи с появлением в журнале критической статьи по поводу программы союза.

Выработка проекта программы самостоятельной рабочей организации и ее опубликование были завершающим актом окончательного оформления «Северного союза русских рабочих». Халтурин и Обнорский были главными авторами этой программы. Для Плеханова, Ширяева, давриста Мурашкинцева, да и для многих других, появление проекта программы «Северного союза» оказалось совершенной неожиданностью. Современники отмечают большое впечатление, произведенное программой в революционном подполье Петербурга. Заинтересовал самый факт появления программы, самостоятельно написанной рабочими. Правда, в полную самостоятельность авторства рабочих, по свидетельству Русанова, не верили. «Было известно, — пишет он, — что с некоторыми личными приятелями как лавристами, так и народниками, Халтурин советовался по кой-каким пунктам, правда, в общей форме и не говоря, что дело идет о программе уже почти готового рабочего союза»^{70}.