Степь 2

А потом в дом вошёл маленький старичок с длинной бородой и пышными усами одетый в кожаный ордынский доспех с головы до ног словно собрался идти в боевой поход. Ростом чуть ли не вполовину Райс, но при этом двигался размеренно величаво, словно перед ярицей явился не карлик-недоросток, а неповоротливый великан, во всех движениях тяжёлый и величественный.

Райс сразу поняла, что это явление мужицкого рода не может быть человеком, а скорее всего пред ней явилась настоящая нежить – исполнительная сила самой Троицы. Тем не менее, это нисколько ни напугало ярицу принявшая явление как должное. Мало того, узрев собственными глазами подобное в первые в жизни, у рыжей мгновенно прорезалось безудержное любопытство.

Мужичок прошёлся по пустому дому, не обращая внимания на торчавшую из земли рыжую голову, но обойдя по кругу, задерживаясь в каждом углу и осматриваясь, уселся прямо напротив девичьего лица и деловито раскрыв заплечную котомку, не вымолвив ни слова начал принудительно кормить земляную пленницу.

Райс тоже молча восприняла старичка, как обыденное дело и словно рыба, выброшенная на берег, лишь беззвучно разевала рот перед очередной ложной поднесённой ко рту, постоянно твердя про себя: «спокойствие», «терпение», «сдержанность».

Райс догадалась, что Мать Медведица не просто так проговаривала те слова несколько раз, а давала рыжей однозначную подсказку, как и что надлежит делать. И что именно вот эти три качества помогут ей пройти жертвенный круг – объятия самой Матери Сырой Земли.

И теперь царская дочь хотела, чтобы эти три слова настолько въелись в её сознание, чтобы ни при каких условиях она про них ни посмела бы забыть, чтобы не случилось дальше в земляном плену.

Поедая кашу, дева обдумывала к какому сословию относится эта нежить, почему-то решив, что перед ней леший собственной персоной. Как общаться с нежитью ярица понятия не имела, но избалованный и любопытный ум «рыжей оторвы» не придумал ничего лучшего, как проверить свои предположения.

Жуя очередную порцию запаренной каши, Райс прикрыла глаза и зажгла перед внутренним взором радугу, желая посмотреть на реакцию нежити. Если – это простой мужик, то будет предсказуемое поведение, хотя она действие Славы ещё в живую и не видела, но наслушалась об этом больше некуда. А если, нет, то будет интересно посмотреть, как ведьминое колдовство подействует на нежить.

Но ничего из этого не выгорело. Девка тут же получила ложкой в лоб, от чего радуга вмиг рассыпалась, мельтеша в глазах цветными искрами, а в том месте куда припечаталась ложка, зуд задрал нестерпимой чесоткой.

Но, не имея возможности вынуть руку и почесать ушибленное место, она принялась шевелить кожу мимикой, непроизвольно кривя рожи лешему. Хмурый нежить расцвёл словно цветок на весенней поляне, рассматривая кривляние безалаберной кутырки, а затем вполне довольный зрелищем, деловито облизал деревянную ложку, полюбовался на чистое столовое орудие и сунул не в котомку, а за пазуху.

После чего напоил из кожаного походного мешочка торчащую из земли голову с лицом, явно про себя ругающееся матом, встал, отряхнул кожаные штаны, и не говоря ни слова просто ушёл в лес. Ни здрасти тебе, ни до свидания.

Ближе к вечеру стало скучно. Она передумала одно, другое, третье. В конце концов, смежила глаза и уснула. Пропади оно всё пропадом…

Утро добрым назвать было невозможно, потому что началось оно со страшной судороги, охватившей всё тело снизу доверху. Все мышцы до одной прихватило так, будто вот-вот не выдержат напряжения и разом порвутся.

Спросонок, ничего не соображая, лишь распахнув глаза поняла, что задыхается, так как нещадная судорога не давала ей возможности дышать. Но через несколько ударов бешеного сердца, дева неожиданно осознала, что лишь пытается вдохнуть, не пытаясь выдохнуть. Вот это и мешало ей дышать в первую очередь.

Колотило рыжую очень долго по её разумению. Она не только окончательно проснулась, но и успела придаться панике, а после паники и с жизнью слёзно попрощаться. Но так как в результате прощания ни жизнь, ни судорога не закончились, то принялась зверствовать, возненавидев всё вокруг и ругаясь как Матёрая баба. Лишь только после того, как выдохлась, наконец-то взялась за ум.

Вспомнила наставления Медведицы и принялась твердить про себя словно заговор: «спокойствие, терпение, сдержанность», во что бы то ни стало, пытаясь контролировать дыхание. Из всех зол, свалившихся на неё, из всех невзгод, кутырка больше всего боялась задохнуться.

Понимая, что простое повторение заученных слов никакого результата не даёт как ни старается, дева каждый раз повторяя, попыталась их снабдить мысленными образами. В конце концов о спокойствии рыжая забыла окончательно. О сдержанности даже не вспоминала, как и не было, а твердила лишь одно сквозь сомкнутые зубы – «терпеть».