Стены из Хрусталя

Окинув гостью въедливым взглядом, старуха что-то чиркнула на потрепанном листке, после чего протянула его Берте. Та посмотрела на него для проформы, но невольно вчиталась. Среди всего прочего, постояльцам запрещалось устраивать крысиные бега в помещении гостиницы, проводить боксерские поединки и разводить кур на чердаке. Неизменный запрет на сношения с лицами противоположного пола тоже присутствовал. «И своего пола» только что дописала наблюдательная хозяйка. Вампирша чуть не прослезилась. Приятно, когда тебя принимают такой, какая ты есть. Жаль, попробовать себя в таком качестве ей больше не удастся. Гизелу она уже не увидит.

— Я согласна.

Ей достался ключ от комнатушки на третьем этаже, с окном, выходившим на стену соседнего дома. Шторы были задернуты, но Берта на всякий случай скрепила их шпильками.

Теперь она понимала, почему древнейшие, самые могущественные вампиры так цепляются за свое существование, даже если это уже не жизнь, а выжимка из жизни. Обидно останавливаться, когда продвинулся так далеко. И двух лет не миновало с тех пор, как она сама перешагнула этот порог, но умирать уже не хотелось. Искра сознания, хоть какое-то ощущение себя, лучше, чем совсем ничего. Даже если по своей сути ты чудовище.

А она им была.

Она вспомнила свой первый побег, целью которого было защитить родных от Виктора. Ничего тогда не получилось, он все равно до них добрался. До Гизелы. Теперь ей нужно защитить их от себя — вдруг удастся на этот раз? Тем более, что происходящее зависит только от нее самой. Лорд Марсден правильно рассудил, защелкнув на ней намордник, она же опояшется цепями и забьется в нору.

Она забралась на окаменелый матрас, спихнула подушку, годившуюся разве что на растопку очага, укуталась в одеяло, закрыла глаза и погрузилась во тьму. Тьма плескалась вокруг, липла к лицу, заливалась в уши и в ноздри, щекотала гортань. Еще немного, и ее стошнило бы тьмой.

День за окном сменился ночью, но Берта не шелохнулась. К ней вернулись образы, не дававшие покоя: слышалось жужжание прялки, скрип двери, открытой пинком, а потом крики, которые уже не прекращались. Крики, крики, крики.

Берта попыталась разобрать, от страха кричат или от радости. Вскоре ей стало все равно.

Глава 18

Бумаг на золотом подносе было видимо-невидимо. Письмо от старшего инспектора Скотланд-Ярда. Пухлая стопка нравоучений от лорда-канцлера относительно того, как должно вести себя члену Палаты Лордов, особенно если он бессменно заседает там с самого ее основания. Из Палаты Общин тоже что-то вякнули. Послание от премьер-министра. Депеша из Букингемского дворца…

Запахнувшись в халат и подперев щеку кулачищем, Мастер Лондона глядел на этот ворох точно узник, которого попросили разложить орудия пытки в порядке их привлекательности.

— Как обычно, милорд? — подбодрил его Фанни, державший поднос — Отписаться, что ситуация под контролем, виновные наказаны, все в том же духе?

— Разве что так. Потом принесешь на подпись. А тут у нас что?

Он подхватил с подноса конверт, вскрыл его, орудуя когтем вместо ножа, и опасливо заглянул в письмо. Однако высшая степень негодования, на которую был способен доктор Элдритч, исчерпывалась фразой «Ну зачем вы так меня подвели?» А чтобы смягчить удар, нанесенный столь безжалостной критикой, доктор Элдритч присовокупил к письму открытку. На ней котенок в штанишках вздымал вверх плум-пудинг, увенчанный остролистом. Судя по нагловатой улыбочке, угощение досталось ему незаконным путем.

— Сентиментальщина какая! Пша!

— Прикажете выбросить, милорд? — секретарь потянулся к открытке, но Марсден резко отдернул руку.

— Сам выброшу, только изорву сначала. На мелкие кусочки.

И сунул открытку в ящик стола. В придачу к еще тридцати — избавиться от их у него все никак не доставало времени.

Пока хозяин раздумывал на ответом, Фанни присел на корточки возле камина. Вот уже второй день не пойми где носило Харриэт. С детского бала она так и не вернулась. Хотя разводить огонь не входило в ее обязанности — стоило ей к ним прикоснуться, дрова сырели и пускали ростки — она, по крайней мере, подметала золу. Теперь же этим пришлось заняться Фанни.

Одно неловкое движение и черное облачко взвилось воздух, оседая на его брюках. Он вскочил, отряхиваясь, и с досады чуть не пнул коробку для угля, но слова Мастера пригвоздили его к полу.

— У меня к тебе серьезный разговор. Касательно мисс Грин.

Надо же так попасться! Верховному Вампиру прочесть его мысли — плевое дело. Он, верно, догадался еще до того, как Фанни вошел с вечерней корреспонденцией, и дожидался, пока тот закончит возиться с камином, чтобы самому не марать руки о кочергу. Но бывший карманник не привык пускать панику на самотек. Не раз ему приходилось любезничать с теми, у кого минуту спустя он выуживал кошелек. Прежде чем обернуться, он мысленно досчитал до десяти.

— Что до мисс Грин, милорд? — глаза его были невозмутимы, как бухта в штиль.

— Она не должна присутствовать на сегодняшнем приеме. Ни в каком случае.

В положении вампира есть свои прелести. Не пришлось ни шумно выдыхать, ни смахивать пот со лба.