Стены из Хрусталя

И распахнула перед ней дверь с позолотой.

Гизела огляделась, чувствуя себя неуютно, как человек, впервые оказавший в храме чужой конфессии. Будуар был роскошно обставлен, вот только цвет обоев невозможно определить.

Все стены, от пола до потолка, были увешаны портретами леди Маргарет.

На некоторых она игриво улыбалась, на других, напротив, выглядела суровой и неприступной, как настоящая королева. Менялся стиль художников, менялись платья и прически модели, но везде она оставалась столь же прекрасной. И вместе с тем портреты казались несовершенными. В каждом мерещился изъян, странное сочетание красок, резкий контраст между передним и задним планом.

На один портрет Гизела смотрела дольше остальных, пытаясь понять, что в нем не так. Придворный живописец запечатлел Маргарет в образе весны, роняющей пригоршни цветов. За спиной у нее синело небо, настоящее небо с пушистыми облаками, а где-то там, за пределами золоченой рамы, пряталось солнце. Не только на этой картине — на всех вообще. Здесь-то и крылась загадка. Художники никогда не видели заказчицу днем, но, подчиняясь ее требованию, дорисовывали солнечный свет.

Впервые Гизела осознала с какой-то болезненной очевидностью, что и сама она солнце уже никогда не увидит.

— Э… Э-это… — хотя Гизеле не требовался воздух, она сделала несколько глубоких вдохов, — это очень красиво, леди Маргарет. Сколько же их здесь? Я смотрю, вы ни на мгновение не забываете о собственной красоте.

— Да, — просто ответила вампирша. — Я ничего не потеряла с тех пор, как зеркала перестали меня отражать. Гораздо приятнее видеть, как мною восхищаются живописцы, как их кисти ласкают мои черты, когда выводят их на холсте. Красота мой главный капитал, Жизель. Кроме нее, у меня больше ничего нет. Даже репутации. Но зато теперь-то все изменилось! У меня есть ты, и ты любишь меня, — Маргарет просительно заглянула ей в глаза. — Выбирай любой. Мы повесим его у тебя в спальне. Когда ты проснешься, мы всегда будем встречаться глазами. А потом я закажу твой портрет, чтобы не расставаться с тобой даже днем. Славно я придумала, правда?

Гизела не могла отказать. Просто физически не могла сказать «нет». Пусть эта женщина и не стала ей приятнее, но виконтесса сделала шаг ей навстречу. И, как сразу же поняла, лучше бы этого шага не делала, оставаясь с ней в отношениях односторонней холодной войны.

— Конечно. Портрет так портрет, хуже не будет, — «потому что хуже уже некуда», подумала она про себя.

На каминной полке, среди разлапистых подсвечников, вазочек, золотых часов со стариком Хроносом, у которого чья-то шаловливая рука отломила острую косу, среди разноцветной дребедени притаилась миниатюра в овальной рамке. Как и следовало ожидать, изображала она леди Маргарет, но как будто чуточку моложе. Да и выражение лица у нее было другим, не рассеяно-счастливым, как сейчас, когда она обнимала Гизелу. Акварельная улыбка казалась куда искреннее настоящей.

Виконтесса застыла возле этого портретика, который одновременно был и не был леди Маргарет.

— Вот этот. Если вы не возражаете.

Леди Маргарет повертела в руках миниатюру, как девочка, у которой попросили ее самую любимую игрушку. И отдавать жалко, и жадничать стыдно. Нехотя протянула ее гостье.

— Какая интересная работа. Кто рисовал?

— Неизвестный художник. Слишком незначительный, чтобы запоминать его имя.

— Хмм, и все же портрет вам дорог. Интересно.

— Единственный, оставшийся с тех пор, когда я еще была смертной. До того, как мы познакомились с лордом Марсденом и я его… на себе женила.

Не дожидаясь закономерного вопроса, она заговорила. Но мы, хотя и не сомневаемся в объективности леди Маргарет, перескажем ее историю своими словами.

* * *

Та самая ночь, 1830е.

— Отныне ты в моей власти, Маргарет. Приди же ко мне.

Лицо гостя было ей знакомо.

Они виделись на балу, даже протанцевали вместе кадриль. Кавалер спросил, может ли он нанести мисс Нитли визит, и та охотно согласилась. Хотя она танцевала грациознее всех девиц в графстве, приглашали ее лишь в тех случаях, когда заканчивались партнерши с приданным. Могла и весь вечер у стенки просидеть. Но заезжему лорду, явившемуся на бал в сопровождении секретаря, и дела не было того, сколько тысяч годовых за кем дают. Оба мужчины беспечно отплясывали, но зоркая Маргарет заметила, что время от времени они многозначительно перемигиваются. И не притрагиваются ни к еде, ни к питью. И сразу же после их приезда среди женского населения начался мор.

Но облик лорда изменился. Брови грозно сдвинуты, яростный взгляд черных глаз пригвоздил мисс Нитли к полу. Из-под красных, похотливо приоткрытых губ показались влажные клыки. Еще миг — и пришелец бросится на свою жертву, и вопьется ей в горло, и приступит к ужасной трапезе…

Маргарет поняла, что нужно перехватить инициативу.

— Добрый вечер, сэр, — приветливо улыбнулась она, склоняясь в легком реверансе. Кружевные оборки на ее груди затрепетали. — Очень рада, что мы с вами на короткой ноге. Но раз уж вы называете меня по христианскому имени, то позвольте спросить и ваше.