Стена

— Когда его привезли, при нем было двести долларов. Позже мне пришло в голову: может, тот водитель, что привез его, их туда и положил? Льюис, похоже, удивился, когда их обнаружил. После того как он заплатил по счету, у него осталось, пожалуй, около сотни. Расценки здесь в общих палатах низкие.

Судя по всему, сомневаться не приходилось— это был Аллен. Он полностью соответствовал описанию, вплоть до потертых джинсов и свитера, столь мне памятных. Но дальше след его терялся. Вновь по радио и телетайпу было разослано его описание— вес, рост, цвет волос и даже одежды— и вновь безрезультатно. Пресса раздула эту историю, и его уже фактически считали третьей жертвой неведомого убийцы.

Лично я была совершенно уверена, что это был Аллен. Прослеживалась явная связь с тем бродягой, который сам недавно выписался из больницы; но, хоть и испытав облегчение, я по-прежнему пребывала в тревоге. Да и история эта, как заметил шериф, была несколько противоречивой.

— Что это за галиматья насчет Генри Льюиса? — вопрошал он. — Если ему нечего скрывать, почему бы не вернуться сюда и не рассказать, что с ним стряслось? Газеты только об этом и талдычат. И что это еще за басня, что он якобы находился на дороге в нескольких милях от той больницы? Как он туда попал? Его машина и трейлер по-прежнему стоят здесь.

— Как бы то ни было, он жив, — невпопад заметила я.

— Жив, но где? Послушайте, Марша, — сказал шериф. — Вы были его подругой… если только это подходящее слово, стоит только вспомнить, как вы восприняли его исчезновение! Он когда-нибудь рассказывал вам хоть что-то о себе?

— Ничего, разве только то, что терпеть не может полицию.

Шериф в ответ на это криво усмехнулся.

—: Может, у него на то свой резон. Может, у него и насчет этого трейлера тоже был свой резон. Чудесный анонимный образ жизни. Ни тебе постоянного местожительства. Ни тебе всевидящих соседей. Катайся себе с места на место. Таким образом можно чудненько скрываться сколько захочешь — особенно если знаешь, что за тобой охотятся. — Он хмыкнул. — Когда я доведу все это до сведения Булларда, тот, конечно, скажет, что его преследовал Фред Мартин!

Фред в те дни не остался без друзей. Я приглядывала за Дороти. Малыш был восхитительный, но сама она все еще не вставала с постели, а ее бледное лицо казалось белее подушек, на которых она лежала, и медсестра сообщила, что роженица отказывается от еды. Гольф-клуб собрал подписи в защиту Фреда и пригласил для него адвоката. Фамилия его была Стэндиш, и, узнав историю Аллена Пелла, он довел ее до сведения прессы.

«Невозможно будет ничего объяснить, — писали газеты, ссылаясь на его слова, — до тех пор, пока мы не узнаем, почему этот человек, Пелл, был ранен и затем похищен. Мартин не был с ним знаком, и на эту ночь у него имеется твердое алиби. Вместе с женой он находился на последнем сеансе в кинотеатре, а позже они ели мороженое в аптеке. Я требую, чтобы этого человека отыскали и заставили дать показания».

Однако призывы Стэндиша были гласом вопиющего в пустыне. Что бы он там ни требовал, а несколько дней спустя специальная сессия большого жюри предъявила Фреду обвинение.

Мне кое-что известно о происходившем там. Окружной прокурор Буллард, напыщенный и воинственный, выступил с речью: