Стелла искушает судьбу

— А коленок своих не жалко? Бери, а то еще голову расшибешь, — настояла женщина.

— Ну скоро вы там? — заорал так и продолжавший висеть на скале, всеми забытый оператор Егор Рубцов.

— Идем уже! — откликнулся режиссер.

— Пошли, Стелла! И будь поосторожнее… Ну пожалуйста! — с искренней заботой произнес Огульников, он галантно подхватил девушку под руку и повел в пещеру вслед за режиссером. Стелла оглянулась и как-то растерянно, даже беспомощно посмотрела на подругу.

Ирина осталась у входа, переместившись несколько в сторону, чтобы не попасть в кадр. Стеллины черные туфли на небольших, сантиметров в семь, каблуках были ей здорово велики и хлюпали у нее на ногах, так что отходить далеко она не стала.

Взгляд Ирины упал на массивную цепочку с крестом, лежавшую у нее на ладони.

«Чертов Огульников! Не нравится мне его заботливость, — подумала она. — Ну да Стелла — девочка не глупая. И я ее к тому же предупреждала…»

* * *

К Никитскому ботаническому они приехали около пяти вечера. Их встретила Чекалина с какими-то бумагами в руке. Пошушукавшись с режиссером, она укатила в неизвестном направлении. И началась работа.

Радкевича загнали в заросли каких-то колючих, но весьма живописных растений и велели изображать творческий экстаз, взмахивая воображаемой кистью.

Извекова пометалась по газону с неведомыми цветами, потрясая белым страусовым боа и воздушным подолом, и была вслед за Радкевичем отпущена переодеваться в цивильное.

Новиков с холма повзирал на воображаемое сражение, Романов на фоне каких-то колонн обратился к невидимому Сенату с речью, супруги Сиротины прошли тур вальса на лужайке, окруженной деревьями, кроны которых напоминали шары, будто их подстригли, как это делалось в регулярных парках, а Ирина наконец-то «блеснула» своими «крыльями», вдоволь намахавшись бамбуковыми палками.

Отпуская ее переодеваться, Михаил Георгиевич требовательным тоном отдал распоряжения:

— Побыстрее, пожалуйста! Вы будете мне нужны. И скажите, чтобы никто сюда не совался. Да, и хлопушку у… у этого… как его? В общем, заберите.

Подойдя к автобусу, Ирина заметила, что на некотором отдалении, среди живописной зелени, прогуливаются Стелла и Огульников. Герой-любовник, выразительно жестикулируя, что-то говорил девушке, которая слушала, не сводя с него ярких, сине-зеленых глаз. Это Ире совсем не понравилось. Мало того, она забеспокоилась и, может быть, именно поэтому не обратила внимания на событие, несомненно имевшее для нее определенное значение.

Витек Кваснин, на лице которого была написана самая настоящая тоска, подошел к мужчинам, присевшим возле автобуса покурить, и спросил:

— Мужики, кто знает, где здесь пивом торгуют?

Поскольку бутылки, которые он постоянно менял, словно черпая любимый напиток из неиссякаемого источника, уже не оттопыривали его карманы, а в движениях прослеживалась некоторая вялость, следовало сделать вывод, что либо источник все-таки иссяк, либо перешел в собственность государства.

Романов его попросту не услышал, Радкевич недовольно пожал плечами и отвернулся, а Новиков, хитро прищурившись и сверкнув железным зубом, сказал:

— Во-он гору видишь?

Вдали, затянутая синей дымкой, и правда виднелась вершина горы. Витек проглотил слюну и кивнул.

— Там и ларек.

Карлсон, словно бы вспомнив, что у него имеется пропеллер, взбодрился и рысцой двинулся в указанном направлении, помахивая на бегу хлопушкой.

— Надо же? — удивился простодушный Радкевич. — Я и предположить не мог, что там есть пивной ларек. Как-то, знаете, неестественно. Здесь…

— Может, есть, а может, и нет, — лениво отозвался Новиков, — не знаю. Это я так пошутил.

Радкевич посмотрел вслед удалявшемуся Кваснину и пожал плечами:

— Ну пусть проверит…

— Ирина! Что такое в самом-то деле? Где хлопушка? — возмущенно отчитывал режиссер расстроенную Львову. Впрочем, она пыталась огрызаться:

— Зачем ее было доверять кому попало?

В перебранку вмешался подошедший Радкевич:

— Отправили бы вы меня в гостиницу, Михаил Георгиевич.

— Что?

— В гостиницу…

— Неужели нельзя подождать? У нас работа встала, а вы, Игорь Евгеньевич… Вот приедет Виктория Викторовна, тогда подумаем. Или ждите всех. — Режиссер вновь повернулся к Ирине: — Ищите же! Ищите хлопушку, черт возьми!

— Свет уходит! — долил масла в огонь оператор Егор.

— А хлопушку искать некоторым образом бессмысленно, — произнес Радкевич довольно злорадным тоном. — Молодой человек, которому вы, Михаил Георгиевич, ее столь опрометчиво доверили, удалился на поиски пива. Причем он так спешил, что теперь его не догнать.

— Как? — взвился режиссер. — Кто отпустил?

— А никто, — ухмыльнулся Радкевич, подмигивая Ирине. — Насколько я понял, он ни в чьем разрешении не нуждается.

Михаил Георгиевич бросил на Иру злобный взгляд:

— Егор, снимаем без хлопушки! Ирина, почему посторонние на съемочной площадке?!

— Спасибо, Игорь Евгеньевич, — шепнула Ирина. — Идите к автобусу, пожалуйста, а то меня сейчас съедят. Без соли, горчицы и хрена.