Стеклодув

Кук смотрел на меня очень внимательно, словно лицом я могла ответить ему честнее, чем словами.

– Ну-у, – протянула я, собираясь с духом. – Кук, ты замечательный друг и замечательный человек, и я всегда была очень рада нашей дружбе. Но если бы ты мог мне понравиться так, как тебе этого хочется, это бы, скорее всего, уже произошло. – Я подумала и добавила: – Мне очень жаль.

– Ну, я ожидал чего-то подобного. Спасибо, что это было быстро и честно.

Кук снова нырнул, а я тихо выдохнула и опустила в воду вспотевшие ладони. Говорить быстро и честно на самом деле совсем непросто, особенно с людьми, которых очень не хочется терять.

– Итак, вторая новость. Меня приняли в специализированный класс с углубленным изучением английского в хорошей школе в столице. Они каждый год набирают по конкурсу несколько новых человек и почти все выпускники поступают в лучшие университеты. Отец сказал, что снимет мне там квартиру на время учебы. Через три недели я уеду.

– Что? – я схватила его за руку и заставила перестать плавать вокруг меня. – Почему ты не сказал мне раньше? А как же олимпиада?

– Я буду в ней участвовать, просто уже от другой школы, и она действительно способна дать мне больше. Слушай, ну не смотри на меня так, я же не на бойню собираюсь поехать.

– Нет, не на бойню.

Кук выпрямился, но я резко развернулась и направилась к берегу. Боковым зрением я видела, как он поплыл в противоположном направлении, туда, где было глубже. А я никогда не любила заплывать туда, где не могла достать до дна.

Звонкий смех бегающих детей в цветных трусах почему-то стал казаться мне странным, я не понимала, чему они так радуются. Два мальчика и девочка носились туда-сюда, размахивая лопатками и разбрасывая во все стороны песок. Я сидела на полотенце и, щурясь, смотрела в их сторону, методично копая ногой ямку в песке. Мокрый Кук, наконец вынырнув из речных глубин, плюхнулся рядом со мной. Какое-то время мы молча смотрели на детей, а потом, глубоко вздохнув, я сказала:

– Я верю, что у тебя все получится, Кук, – я посмотрела на него, а он удивленно на меня. – Я же знаю, как много ты готовишься. Ты выиграешь эту олимпиаду, поступишь в университет и все-таки однажды откроешь какую-нибудь Америку, даже если только для себя. Потому что ты можешь. И я знаю, что тебя ещё полюбит хорошая девушка, и дай Бог, чтобы она не была на меня похожа.

– Французы говорят «a bientôt» – скоро увидимся. Я ведь буду приезжать.

– Да ладно, – я усмехнулась. – Папа тоже так говорит. Я, наверное, в тебя не влюбилась, потому что тебя судьба милосердно сберегла. А то, знаешь, от отношений не так просто уехать, как от дружбы.

– Леся… – Кук отвернулся, но я вдруг обняла его, противно мокрого и пахнущего рекой.

– Я действительно буду очень в тебя верить, помни об этом, пожалуйста.

Кук тоже меня обнял, и в этот момент, когда я могла быть важна и неважна одновременно для человека, которым дорожила, и когда я, кажется, смогла все сделать правильно, не встать препятствием на пути его мечты – я любила жизнь и гордилась собой. Мне хотелось поймать это чувство, сохранить его в сердце или хотя бы в стеклянной фигурке, как это делал Ян, чтобы потом каждый день испытывать по капельке и вспоминать, каково это. Но я этого делать не умела.

8

Когда я приехала к Яну следующим вечером, чтобы спросить его мнения о жизненных амбициях Кука, он был занят Амелией. Её раскатистый звонкий смех слышался едва ли не у ворот. Тихонько заглянув в окно мастерской, я увидела, как он подносит к её губам стеклодувную трубку с раскаленным стеклянным шаром на конце, что-то весело объясняя. Конечно, я могла войти, и никто бы меня не прогнал, но будто бы невидимая стена выросла между мной и распахнутой тяжелой дверью в мастерскую. Будто бы там, в этом знакомом мне мире, любимом мной доме, больше не было исключительно моего места. Будто бы мое пребывание здесь перестало иметь такое важное значение, как раньше, и из постоянного и желанного гостя я превратилась в просто гостя, такого же, как и все остальные, кто мог заглянуть сюда на часок. «Сколько дней пройдет, прежде чем он заметит, что я перестала приходить?» – спросила я себя, тихо отступая от светящегося окна в затянутый сумерками двор. «А сколько времени ему понадобится, чтобы суметь жить так же радостно, как сегодня, если я умру?»

– Много, – вдруг уверенно ответил на оба вопроса голос рядом со мной, всего на секунду заставив замереть мою ногу прямо над велосипедной педалью. На этот раз я не стала оборачиваться. Уняв дрожь в руках, я быстро покатила вниз по дороге.