Стеклянный дом

– Хорошо. – Вопрос сразу заставил Фредрику заподозрить неладное. – Спасибо.

– По тебе это заметно. – Маргарета кивнула. – Просто хотела убедиться. А как чувствует себя Алекс?

– Об этом вы можете спросить у него самого.

– Но я спрашиваю тебя.

Фредрика задумалась. Повисла пауза.

– Мне кажется, он в порядке. Во всяком случае, уже лучше.

– Мне тоже так кажется. Но в какой-то момент ситуация была довольна шаткая, должна признаться. – Маргарета подалась вперед. – Я знаю Алекса более двадцати лет и желаю ему только добра.

Маргарета помолчала.

– Но если он будет вести себя на службе неподобающим образом, покажет несоответствие занимаемой должности, я вынуждена буду принять меры.

– А кто сказал, что он не справляется со своими обязанностями? – спросила Фредрика. Голос ее звучал более растерянно, чем ей бы того хотелось.

– Никто – пока что. Но до меня дошла неофициальная информация, что он сурово обошелся с некоторыми сотрудниками. Неоправданно сурово. Так сказать, взял на себя мою работу.

Произнося последние слова, она негромко засмеялась.

Фредрике было не до смеха. В глубине души она очень уважала Маргарету Берлин – не в последнюю очередь за то, что той удалось призвать к порядку Петера Рюда. Однако Фредрика была предана Алексу, а не начальнице отдела кадров и уж тем более никак не ожидала, что между этими двоими имеются противоречия.

– Как бы то ни было, – закончила мысль Маргарета, – я хотела сказать: если у тебя в дальнейшем возникнет потребность поговорить, моя дверь всегда открыта.

– Поговорить – об Алексе?

– Или о ком-либо другом.

Беседа закончилась, и Фредрика собралась уходить.

– Это новое дело, – начала Маргарета, когда та уже стояла в дверях.

– Да?

– Я помню, как Алекс возглавлял группу, занимавшуюся розыском Ребекки Тролле.

Фредрика ждала продолжения.

– Он стал как помешанный. Это было его последнее дело перед созданием собственной группы, в которую теперь входите вы с Петером. На нем очень сильно сказалось, что ее тогда так и не нашли.

– И теперь вы опасаетесь, что ситуация выйдет из-под контроля, когда ее наконец обнаружили?

– Что-то в этом духе.

Фредрика медлила, сжимая ручку двери.

– Я буду приглядывать за ним, – проговорила она.

Среда

4

– Весна стоит просто потрясающая, – проговорила Малена Брумберг, занимаясь букетом, который жительница дома престарелых получила от сына. – После долгой зимы – так много солнца!

Она вернулась в комнату пожилой дамы с вазой в руках.

– Посмотрите, какая прелесть, – сказала она.

Дама подалась вперед, придирчиво осматривая цветы:

– Мне не нравится, что они желтые.

– Не нравятся? – Малене трудно было удержаться от смеха, когда старушка сделала ударение на слове «не». – Как жаль. Что же теперь делать?

– Выкинь это дерьмо.

– Но, дорогая моя, такие красивые цветы. И от такого элегантного молодого человека.

– Тьфу на него. Это все из-за денег. Отнеси их Эгону – к нему никогда никто не приходит.

Малена вновь обхватила прохладную вазу и вынесла в коридор.

– Сегодня опять не прошло? – спросила ее коллега, вынимавшая посуду из посудомоечной машины.

Обе засмеялись.

– Она велела мне выбросить это дерьмо.

Коллега покачала головой:

– Не понимаю, как у него хватает духу приходить сюда каждую неделю, когда она так недружелюбно себя ведет.

– Она утверждает, что он делает это ради наследства.

– А я считаю, что из любви к ней.

Малена поставила вазу на стол:

– Как ты думаешь, она узнает эти цветы, когда настанет время ужина?

– Шансов ноль. Мне кажется, память у нее ослабевает с каждым днем. Пожалуй, скоро пора будет выяснять, есть ли для нее место наверху.

«Наверху» было обозначением закрытого отделения на верхнем этаже для страдающих старческим слабоумием. Большинство рано или поздно оказывалось там. Тяжелые двери отделения пугали Малену. Она от души надеялась, что ее эта участь минует.

В кухне был включен телевизор. Малена внимательно слушала. В лесу возле Мидсоммаркрансен найдено тело женщины, – сказали в новостях. Полиция молчала по поводу деталей, но мужчина, обнаруживший тело, согласился дать интервью.

– Ее нашла собака, – проговорил он и выпрямил спину. – Больше я, к сожалению, ничего не могу сказать.

– Как она выглядела? – спросил репортер.

Мужчина пришел в замешательство:

– Не могу комментировать.

– Но на ней была какая-нибудь одежда?

Уверенность свидетеля улетучилась окончательно.

– Я должен идти, – пробормотал он. – Пойдем, Сванте!

И он двинулся прочь от камеры, ведя за собой собаку на поводке.

В кармане ее рабочей блузы зазвонил мобильный. Бесформенные рубахи, закупленные домом престарелых для сотрудников, имели один плюс – большие вместительные карманы, в которых можно было держать телефоны, таблетки от кашля и прочую ерунду.

Увидев, кто ей звонит, она оцепенела. Сколько времени прошло, но память не стерлась. Он продолжал звонить и требовать. Угрожать и оговаривать.

– Алло.

– Привет, Малена, как у тебя дела?

Она вышла из кухни, отошла подальше в коридор в надежде, что коллега не услышит разговора.

– Чего ты хочешь?

– Того же, что и прежде.

– Послушай, но ведь у нас была договоренность.